Пётр Африкантов - Старый дом под черепичной крышей

Представляет себе судьбу крупорушки Леонид, а сам её бок, отполированный пальцами гладит, потом камешки, что Муха вынес из сарая, стал рассматривать. Вот он послюнявил палец, потёр один камешек, потом другой. Растёр между пальцами образовавшуюся кашицу, понюхал, попробовал на язык, улыбнулся и стукнул себя пятернёй по лбу. Это означает, что ему в голову пришла интересная мысль. Он быстро встал, накинул ветровку, направился к двери.

– Куда, на ночь глядя? – спросила его мать.

– Тут рядом… сказал Лёня и уточнил, – в клуб «Спутник».

– Чего это приспичило?

– Проконсультироваться надо.

– Ну-ну… – сказала мать и вздохнула, проводив взглядом сына. Её всегда настораживали его похождения в позднее время. Лёня рос без отца, отец погиб в Афганистане, а мать очень боялась, как бы сын не спутался с какой плохой компанией. Об этом ей не раз говорила и Мария Васильевна: «Следи, следи, не упускай из виду, возраст такой». Вот Варвара и следит, а разве уследишь…

Проконсультироваться Пегасу надо было по этим самым разноцветным камешкам, которые напоминали обыкновенную землю, а точнее глину. Он знал, что в детском клубе по улице Марины Расковой 9 работает Пал Палыч, ведёт кружёк керамики. Сам когда-то к нему бегал. Он-то должен точно знать, что это за камешки? Пегас понимал, что перед ним не простая земля. Стали бы люди землю в ларях хранить? Значит, эта разноцветная масса представляла для хозяев какую-то ценность. Но, какую? Похожи камешки на глину, муслякаются, скользят, только он тогда, занимаясь в кружке, лепил из глины одного цвета, а тут целая цветовая гамма, странно.

Клуб находился неподалёку, Пал Палыч был на месте и Пегас, поздоровавшись, выложил перед ним на стол свои камешки.

Старый, седой педагог молча повертел камешки в руках, проговорил:

– Давненько, Лёня, ты у нас не был,… а способности у тебя к лепке есть, – и он кивнул на рельеф на стене. – Вот видишь, не снимаю, твоя поделка. Оставил в качестве учебного пособия. Это ты делал в пятом классе, а теперь уже поди в седьмом?

– В восьмом, – уточнил Лёня, –

– Ну вот, на годок ошибся.

– Другие интересы появились, – ответил Пегас уклончиво. Ему не нравилось, когда кто-либо напоминал ему о прошлом.

– Ну-ну, ответил старый учитель, рассматривая принесённые камешки.

– На что похоже? – спросил Пегас.

– Это, Леонид, разноцветная глина. – Сказал Пал Палыч. – Такой вокруг Саратова немало.

– А для чего она нужна? – поинтересовался мальчишка.

– Да мало ли для чего, – сказал Пал Палыч, – кто сараи обмазывает, кто печки кладёт…

– А если помалу, но много разных оттенков?– продолжал допытываться Пегас?

– Загадку ты мне загадал, с ходу и не ответить, подождать придёться, я подумаю,.. Ты, Лёня, заглядывай, тут одного слова «глина» – маловато для ответа. Важно – где это найдено, в каком состоянии, что ещё рядом находилось? Вот в старину из глины делали косметику, маски всякие накладывали, сочетания глин подбирали. Возможно и в этом случае, все эти камешки древнему парфюмеру принадлежали? Здесь, я повторяю, на окружающую обстановку ориентироваться надо и от неё отталкиваться.

Пегас смутился. Не в его интересах было рассказывать про подломанный сарай на Большой Горной, про сита, мельничку, которую они с Мухой удачно стырили. Он больше ничего не стал говорить учителю и, попрощавшись, направился к выходу, пообещав, что как только появится дополнительная информация, обязательно известить. Уходя, он вдруг, на пороге остановился и спросил:

– А вы Эдуарда Аркадьевича Забродина, культуролога не знаете случайно?

– Нет, – покачал головой учитель. – Я профессора Вениамина Павловича Позолотина знал, приходилось у него консультироваться, а Забродина нет, не знаю. Он-то тебе зачем?

– В институт буду поступать, меня эта сфера интересует.

Пегас специально сказал Пал Палычу про Забродина и про свои намерения: «Пусть знает, что я не фигнёй занимаюсь, – подумал он, направляясь к выходу,– а то рельефчик на стене… память…, тоже мне, ценность нашёл…»

Выходя из кабинета, Пегас столкнулся с братьями Пчелинцевыми – Костей и Антоном. Они шли в кружок на занятия. С Костей он учился в одном классе, а Антон был года на три младше.

– А-а… пчёлки прилетели, – сказал он немного заносчиво.

В классе Леонид с Костей были тайными соперниками, но никогда даже видом и взглядом этого не показывали. Оба хорошо учились, только с одной разницей – Пегасов всё, как говорится, хватал на лету. При феноменальной памяти, он почти не готовился к занятиям, надеясь, что на четвёрку всё равно ответит, а если не будет в задании непредвиденной заморочки, то и на пять вытянет. Некоторым учителям такой его подход к учёбе не нравился и они его в оценках немного ущемляли, надеясь, что тем самым активизируют ученика. Надо сказать, повод к таким ущемлениям всегда находился: то Лёня не тем способом задачу решит, то не надлежащий вывод сделает и даже обоснует по-своему, заумно. Только Пегасов на такие выпады не отвечал, а только хитро улыбался со своим знаменитым прищуром, да языком поглаживал щёки во рту, вот и вся активизация. Тем самым он как бы говорил: «наживку не заглатываю, господа педагоги, листаем страницы дальше, этот пункт проехали».