Ричард Ламберт - Дорога волка

– Я не поеду, – сказал я Митешу.

– Оу, – удивился он, – Почему?

– Она разобьётся.

Митеш набрал воздуха, будто собираясь что-то сказать, и закусил губу.

– Дай ей шанс, чувак, – мягко сказал он.

– Но Митеш, это мой дом. Я жил здесь всю жизнь. Здесь все мои друзья. Почему она не может переехать сюда? К тому же, это странно. Мама её ненавидела. Она её ненавидела. Каждый раз, когда они говорили по телефону, она ещё день отходила.

Пока я говорил, лицо Митеша приняло очень неловкое выражение, а его губы сжимались, будто бы он пытался найти способ сказать что-то, что мне не понравится.

– Неужели? – раздалось у меня за спиной.

Мы с Митешем переглянулись, я почувствовал, как покраснел. Она слышала меня. Но с какой стати мне извиняться за сказанное? Это была правда. Мама ненавидела бабушку. Я повернулся к ней. Её глаза были суровыми, как кварц.

– Я не поеду.

– Чёрта с два, мальчик, – её голос был едва громче шёпота.

Повисла тишина, нарушаемая только чириканьем птиц и чирканьем ботинка Митеша по шершавой дороге. Наконец, он сказал:

– Позвольте мне вставить здесь своё слово.

Я никогда не слышал, чтобы он говорил вот так. Обычно он пытался говорить как житель какого-нибудь Детройта. Он щурился на небо, закрыв один глаз. Бабушка проследила за его взглядом. Я тоже. Мне было интересно, на что он смотрит. Мы стояли тихо, втроём разглядывая белые облака, проплывающие высоко над нами.

– Бабушка Лукаса, – сказал Митеш, окинув её и меня серьёзным взглядом, как учитель, собирающийся прочитать серьёзную речь. – Вероятно, Лукас не склонен ехать на машине.

– Не склонен? – озадаченно переспросила бабушка.

– Ехать на машине, – сказал Митеш, сопровождая последнее слово кивком в сторону Фиата, прижатого к земле тяжёлыми коробками. – После автокатастрофы.

Бабушкина голова дёрнулась назад, как будто эта идея ударила её физически, и я увидел, как на её лице появляется новая мысль. Потом она посмотрела на меня, будто бы видя меня в новом свете. Наконец, она уставилась на столбы электролиний. Митеш и я переглянулись.

– Тогда согласишься ли ты на поезд? – спросила наконец бабушка.

Я был так удивлён, что она пошла на уступку, что согласился на компромисс.

– Хорошо.

– Тогда я подберу тебя вечером на станции Кендал.

– Йоу! Круто, бабушка Лукаса! – Митеш повернулся ко мне. – Лукас, мне пора валить, чувак.

Я снова попробовал сложное рукопожатие, и снова безуспешно. Вместо этого мы обнялись. Митеш больно хлопнул меня по спине. Мы кивнули друг другу на прощание, и Митеш вразвалочку ушёл по суровым сомерсетским улицам.

Поезда несли меня на север. Из Тивертон Парквей в Темпл Мидс в Бристоле, из Бристоля в Бирмингем, из Бирмингема в Престон. В Престоне я не слушал объявление о смене платформы и пропустил свой поезд.

Я написал бабушке, что опоздаю.

Последний поезд шёл медленнее.

Закат.

Ночь.

В окне я видел темноту, иногда с точками света, но в основном размытые отражения пассажиров: мать с двумя детьми, мужчину с банкой пива. Я прижал руку к холодному стеклу. Я знал, что снаружи были холмы, я чувствовал их набухшие формы во тьме, они возвышались над маленьким поездом. Но гораздо сильнее я чувствовал их холод.

Бабушка встретила меня на станции Кендал. Я собирался извиниться за то, что пропустил поезд, но она всё испортила, сказав:

– Ты заставил меня ждать полтора часа.

Она развернулась на пятках и зашагала.

Я пошёл за ней к Фиату. Северный холод пробирался под мою тонкую куртку.

Она стояла у водительской двери, её лицо было уставшим и каким-то безвольным. Она ждала, пока я сяду. Но я не мог.

– Ты тут заснул что ли? – рявкнула она, залезла в машину и громко хлопнула дверью.

Я не двигался.

Стёкла машины начали запотевать.

Мои пальцы онемели. Холодный воздух жёг мои лёгкие.

Я подумал, что не могу оставаться тут всю ночь.

Тогда я всё-таки открыл дверь и сел в машину.

Как-то раз папа нарисовал на листке бумаги двигатель машины, чтобы показать мне, как он работает. Рисунок изображал отделы двигателя, у отделов были поршни; поршни двигались вверх-вниз, когда бензин взрывался и толкал их, поршни толкали коленчатый вал, а он крутил колёса.

Двигатель, большой, железный, тяжёлый, расположен под капотом машины. Оттуда, из-под капота, он может на скорости шестьдесят миль в час влететь прямо через приборную панель в передние сиденья.