Денис Морозов - Вурдалакам нет места в раю

Лутоха изо всех сил огрел его черепом и, тяжело дыша, проговорил:

– Я двое суток безвылазно просидел в засаде, лишь бы поймать вещунью! А теперь все пропало! Ты хоть сам понимаешь, что натворил?

– Что она напророчила? – не слушая, прохрипел Горихвост. – Зачем ты позвал эту тварь? Ты во всем виноват! Порву в клочья!

Они сцепились и покатились по мокрой траве, пачкаясь в грязи, смешанной с разлитым молоком.

– Гори синим пламенем! – завопил Лутоха и попытался затолкать его в огонь.

Горихвост вдавил когти в землю и, едва удержавшись у кромки костра, пролаял:

– Отмени предсказание! Забери назад!

– Дурень! Птица уже улетела. Обратного ходу нет!

Вурдалак зарычал и попытался прокусить врагу горло, но в глазах все двоилось, и от этого зубы поймали лишь холодную пустоту. Тогда он попытался прыгнуть, но едва смог оторвать лапы от вязкой земли.

– Что со мной? Ты нарочно отраву подсунул? – взревел он.

Лутоха сорвал прочную леску, протянутую между двумя истуканами, стряхнул с нее сушеные грибы, и набросил вурдалаку на задние лапы. Горихвост приготовился сопротивляться, но голова до того замутилась, что он покачнулся и упал наземь.

Юродивый оборванец без труда опутал его конским волосом и поволок к воротам.

Раз-два! Как ловко получилось у него вздернуть меня под перекладину! Может, он и деда моего так же подвесил к матице?

Лутоха перекинул леску через ворота и потянул на себя конец. Горихвост оказался подвешен за задние лапы и повис вниз головой, раскачиваясь и хрипя. Тошнота подступила к горлу, желудок вывернулся наизнанку, и поток кислой рвоты сам собой вырвался из нутра и пролился на землю, образовав целую лужу коричнево-желтой жижи, в которой плавали остатки грибов.

Однако юродивого эта картина не разжалобила и не смутила. Он подступил к вурдалаку с лошадиной костяшкой и занес ее над головой, приготовившись отделать того как следует.

– Что, хочешь меня прикончить? – тявкнул Горихвост из последних сил. – От тебя, изверга, я пощады не жду.

– Если б ты знал, какую беду принес, то сам бы себя не пощадил, – отозвался Лутоха.

– Так убей меня! – вызывающе гаркнул волк. – Убей, как убил Дедослава! Или, может, сначала пытать меня вздумаешь? Сечь плетьми, огнем жечь? Ты, я вижу, мастак пыточных дел. К дыбе жертву подвесить – раз плюнуть.

Рука Лутохи, уже занесенная для удара, неожиданно опустилась. Мужичок в обносках присел на коленки, как будто внезапно ослаб.

– Что за чушь ты несешь? – дрогнувшим голосом спросил он. – Кто убил Дедослава? Когда?

– А то ты не знаешь! – яростно выкрикнул Горихвост, глядя в его лицо снизу вверх. – Кто залез к нему в дом? Кто подвесил на дыбе? Кто черную книгу стащил?

– Как? И черную книгу украли?

Изумление юродивого казалось неподдельным.

– Не притворяйся! Улики тебя изобличают. Вся деревня дозналась, что это твоих рук работа. Даже тупой кметь из столицы – и тот мигом смекнул, кто виновен.

Лутоха запустил пальцы в грязную шевелюру и от души разрыдался.

– Да-да, самое время поплакать! – выступал Горихвост с обличительной речью. – Будь уверен: для таких злостных поганцев помилованья не объявят. Сам князь повелел учинить розыск, и место для казни убийцы уже подготовлено. Плаха ждет твою полоумную голову, а за бесовский обряд – еще и костер. Признавайся, что за сила тебя надоумила? Вздумал вызывать бесов? Будить огнезмея? Какое еще лихо замыслил? Винись сразу и полностью. Не я, так княжеские слуги поймают тебя и накажут.

Слезы обильно текли из-под пальцев юродивого. Он поднялся и приблизился к Горихвосту, поблескивая тусклым ножом. Беспомощный волк сжался, ожидая смертельного удара.

Что там птица пророчила? Не пройдет и недели? Вот так точность! Еще четверти часа не прошло. Видать, в Ирии все такие счастливые, что не наблюдают часов.

Однако вместо того, чтобы прикончить зависшего волка, хлипкий мужичок перерезал леску, на которой тот раскачивался. Горихвост рухнул носом в лужу вонючей жижи, которую сам и наделал.

Еще один взмах ножом – и Горихвост почувствовал, что его задние ноги свободны. Леска из конского волоса спала. Ему удалось встать и размять лапы, затекшие до онемения.

– Что за беду ты накликал? – еще не придя в себя, рявкнул он.

– Если хочешь разговаривать по-человечески, то прими человеческий вид! – потребовал нищий.

Горихвост заколебался. Уверенность в драке он чувствовал только тогда, когда надевал волчью личину. А в человеческом виде ни прыгнуть, ни покусаться, ни даже когтями как следует поскрести. Как люди вообще могут драться? Им же нечем!