Горихвост вскарабкался на невысокий пригорок и попытался оглядеться, но тучи закрыли месяц со звездами, и тьма наступила такая, что даже волку ничего не удалось высмотреть. Как хорошо сейчас, наверное, в горнице у Курдюма! Мирно плещется водяное колесо. Скрипят шестерни, трутся один о другой жернова. Мука мелется – будет хлеб. Так приятно засыпать в тепле под эти убаюкивающие звуки! Нет, мне надо лезть в эту чертову темень с ее проклятыми огоньками. А вдруг там ловушка? А вдруг неведомая погань ловит там души таких простачков, как я, что сами лезут ей в лапы? И ведь не знаешь, кого встретишь на заброшенном капище. Ладно еще, если беса – этих тварей я видел, меня ими не удивить. А если и вправду забытые боги вернулись? Сидит в старом истукане громовник Перун Ярило или сам Сварог с его молотом, что может враз от горы оставить яму – и глазеет вокруг, наблюдает за нами, простыми смертными. Сцапает меня и спросит за все хорошее, что творилось в Диком лесу с его лешими и упырями. А длака моя? Подарок Великого Лиходея! Божки такие вещички за тысячу верст чуют. Ох, попадусь я ожившему истукану – там и оставлю шкуру!
Только куда мне деваться? Ведь там Курдюм видел Лутоху. Неужто я упущу убийцу моего деда? Неужто позволю душе волхва отправиться в небо неотомщенной? Нет, не по-нашему это, не по-лесному. Эх, Курдюм, дружище, не жди меня этой ночью. Придется мне лезть на рога к чертям, а то, глядишь, и похуже – прямо на Перунову рогатину или Дажьбогов меч.
Горихвост убедился, что никто его не видит, взвыл на едва проглядывающее сквозь тучи серое пятнышко луны, и устремился с холма в долину, к речным берегам.
Подушечки лап коснулись гладких, замшелых булыжников, которыми были вымощены ступени, уводившие на Крутой яр, возвышающийся над тихой Шерной. Ветхое капище взгромоздилось на плоскую вершину скалы, вдающейся в реку каменным языком. Дед рассказывал, будто в давние времена боги прикончили на берегу волота – чудовищного великана, хозяина окрестных просторов. Умирающий волот пытался набраться сил, и высунул язык, чтобы напиться воды из реки, да так и окаменел. Место, где боги одержали победу, стало площадкой для праздников и молитв.
Однако какие тут праздники, в наши-то дни? Боги забыты, молить больше некого. И все же Горихвост испытывал суеверный страх, взбираясь по лестнице, вырубленной в скале. Подвернуть лапу тут, на осыпающемся подъеме, было проще простого. Но кто станет заботиться о лапе, когда древние идолы вознамерились забрать твою душу?
Промозглая мгла вспугнула его резким скрипом. Горихвост поджал хвост, но все же пролез под воротами, настолько обветшалыми, что казалось, будто любой порыв ветра может их повалить. Незапертые створы, висевшие на прогнивших столбах, ходили ходуном и издавали пронзительный скрежет. Двускатная крыша над столбами давно обвалилась, осталась лишь поперечная перекладина, под которой болтались натянутые лески, сплетенные из конского волоса. Перекладина, да натянутые под ней нити, делали ворота похожими на виселицу, что придавало месту языческого поклонения еще большего гостеприимства.
Ого! А вот это уже интересно! – подумалось Горихвосту.
На лесках сушились грибы, собранные совсем недавно – это можно было понять по тому, что шляпки, нанизанные на нить, только-только начали усыхать.
Горихвост почувствовал волчий голод. Целый день беготни дал о себе знать. Он сорвал нить и жадно принялся глотать сушеные припасы, почти не жуя. В темноте он не мог разглядеть, что за гриб лег ему на зубок, а на запах их было не различить. Оставалось надеяться, что неведомый грибник тщательно перебрал их и отделил грузди и боровики от поганок. Кому придет в голову заготавливать на зиму ядовитую гадость? Разве, какому-нибудь недоумку?
Последний гриб в связке подозрительно пах чем-то странным. Горихвост пригляделся и увидел, что остатки недоеденной шляпки какие-то бурые, с блеклыми пятнами.
Тьфу! Я, кажется, съел мухомор!
Он мигом сплюнул крошки, оставшиеся во рту. Как некстати! Не хватало еще отравиться. Хорошо, что успел съесть только половину.
Недоеденную ножку гриба Горихвост вдавил в землю и на всякий случай еще порычал на нее. Кто подвесил на ниточке мухомор, да еще перед входом? Может, это такая ловушка?
Сразу за воротами волка встретили высокие изваяния Белобога и Чернобога. Два извечных противника сошлись в незаконченной битве, как было при рождении миров. Они протягивали друг к другу руки над дорожкой, вымощенной булыжником, чтобы вцепиться во врага со всей яростью, что накопила вселенная перед началом времен.
Читать дальше