Наталья Антарес - Замкнутый круг

–Я вас вспомнила, – все тем же нарочито равнодушным тоном произнесла я, – разве вы не пообещали больше никогда меня не беспокоить?

–Мадам Изольда, я прощу помощи не для себя, а для Ранги, – перешла на ультразвук Вероника, – умоляю, не дайте ему умереть!

–Вы обратились не по адресу, – ломать комедию мне глубоко опротивело уже в первые секунды разговора, но в интересах собственной же безопасности мне приходилось, скрепя сердце, соблюдать конспирацию, – вынуждена вас огорчить, но целительство – это не мой профиль.

Нарастающее шипение в трубке значительным образом влияло на качество связи, но зарыдала Вероника так громко и отчаянно, что никакой треск и писк не смог заглушить ее судорожные всхлипывания. Ну, давай, моя хорошая, еще один заход, и мадам Изольда вот-вот сдастся!

–Я никуда отсюда не уйду и буду ждать вас хоть до утра, – более или менее убедительные аргументы у блондинки полностью исчерпались, и она ожидаемо перешла к банальному шантажу, – пусть я замерзну и умру, я не хочу жить без Ранги!

–Значит так, – я прикрыла трубку ладонью и с облегчением вздохнула: в театре одного актера, наконец, упал занавес, – не надо мне только устраивать акции протеста и одиночные пикеты. Я приеду в салон в течение часа, и если, вдруг окажется, что вы ввели меня в заблуждение, я сразу вызову полицию. И напроситесь погреться в ювелирный магазин, я не собираюсь сломя голову мчаться на встречу с вашим обмороженным трупом.

Прожив два десятка лет в размеренном ритме заполярного Мурманска, я с детства ненавидела цейтноты, но как выяснилось, до переезда в столицу я не имела даже примерного представления об истинной сущности временного прессинга. В столице буквально все делалось на бегу, и я очень долго не могла адаптироваться к бешеному темпу этих непрерывных гонок. К счастью, моя профессиональная деятельность оставляла формирование рабочего графика на мое личное усмотрение, и лишь тем самым спасала мою психику от ежедневного перенапряжения. Но так как моя жизнь состояла не только из работы, всевозможные цейтноты преследовали меня на регулярной основе, каждый раз отнимая у меня немалое количество нервных клеток.

Преображение в мадам Изольду являлось своего рода искусством и, как любое служенье муз, совершенно не терпело суеты. Врожденная дотошность заставляла меня уделять внимание мельчайшим деталям своего образа, а скошенная на считанные миллиметры «стрелка» частенько приводила к полному обновлению макияжа. Линзы, ресницы, ногти, парик – я впервые накладывала грим в настолько сжатые сроки и жутко боялась о чем-нибудь забыть. А ведь еще необходимо облачиться в свою эксклюзивную «робу», нацепить на себя целую прорву звенящих украшений и от души облиться приторно-сладкими духами, а затем как ни в чем не бывало сесть за руль и поехать на другой конец столицы в условиях нулевой видимости – в такие моменты я начинала всерьез задумываться о том, что подготовительные мероприятия отнимают у меня не меньше сил, чем сам процесс ясновидения, и на досуге мне стоит перевести данные затраты в денежный эквивалент и, однозначно, включить их в прайс-лист.

Перед выходом я мельком глянула на часы – до закрытия ювелирного магазина оставалось около получаса, и если я застряну в пробке, замерзающей под дверями моего салона Веронике понадобится уже не целитель, а патологоанатом.

От неизбежного попадания в дорожную аварию меня уберег сверхразвитый инстинкт самосохранения: так как дворники не справлялись с оседающим на лобовом стекле снегом, а зеркала и вовсе превратились в ненужные рудименты, я двигалась чуть ли не вслепую, как, впрочем, и подавляющее большинство столичных автомобилистов. В непрогретой машине было довольно холодно, однако, я умудрилась изрядно вспотеть – по известным причинам я понятия не имела, где и как окончится мой земной путь, но бесславная гибель в автокатастрофе казалась мне уж чересчур пошлой.

К счастью, мои худшие подозрения не оправдались, и я в очередной раз сделала мысленный реверанс в сторону чрезвычайно правдивых карт, предсказавших Веронике не глупую смерть в расцвете лет, а скорое рождение очаровашек-близнецов. Порядком окоченевшую блондинку отогрели сердобольные продавцы из ювелирного магазина и перед моими глазами «раба любви» предстала относительно целой и невредимой.

–Это вам очень дорого обойдется, – честно предупредила я мелко трясущуюся не то от озноба, не то от волнения Веронику, вкладывая в свои слова далеко не финансовый смысл, – надеюсь, вы понимали, на что шли, когда позвонили мне.