Рииттая - Вересковое сердце

В общем, Орис уверенно моргнула один раз.

– Вы не переходили ему дорогу?

Орис удивилась. Колдун с равнин благоразумно держался подальше как от Айки, так и от её ученицы заодно, как же она могла перейти ему дорогу? У них не было никаких причин ссориться. Орис моргнула дважды, и Майрис задумчиво почесала подбородок.

– Что ж. Твоя сестра отлично помнит всю свою жизнь, но чем свежее воспоминания, тем хуже они сохранились.

Марбл вздохнул.

– То есть день падения она не помнит совсем? И у нас нет шансов узнать, что там произошло?

Лицо Майрис приобрело ещё более задумчивое выражение.

– Шансы есть всегда. Главное, решить, как далеко мы готовы зайти, чтобы узнать правду. Вернее, вы, госпожа.

Две пары глаз, голубые и карие, выжидающе уставились на неё, будто сейчас от её решения зависело всё. Орис не понимала, чего от неё хотят и как ей ответить, если она не может и слова молвить.

– Я могу попытаться извлечь последний день из вашей памяти, если он там ещё остался. Но состояние вашего разума… Это может быть весьма болезненно. И может повредить другие воспоминания, соседние.

– В общем, ценой одного дня мы потеряем предыдущие? – мрачно уточнил Марбл.

– Так и есть. И они могут оказаться не менее важными.

Орис окончательно потеряла нить их разговора. Ей хотелось закрыть глаза и провалиться в кокон из темноты.

– Мы можем как-то иначе узнать, что случилось тем вечером? – с сомнением спросил Марбл.

– Разве это не очевидно? – насмешливо уточнила ведьма. – Девочку сбросили со скалы.

Орис услышала, как Марбл недовольно скрипнул зубами. Однако он удержался от резкого ответа, из чего она сделала вывод, что брат здорово повзрослел за эти дни.

– Да, но кто это сделал? И зачем? – нетерпеливо вопрошал он. – Я не вижу причин убивать Орис, и уж тем более не понимаю, зачем было устраивать такое представление!

Майрис задумчиво поцокала языком. Молчание затянулось на несколько секунд.

– В самом деле, – наконец протянула она. – Эти воспоминания важны. – Если мы потеряем их, можем никогда не узнать правды. Вашей сестре придётся потерпеть. Считайте это её частью платы за спасение.

Кажется, Марбл запоздало спохватился, что сам подтолкнул ведьму к такому решению, и даже попытался спорить с ней, но Майрис была неумолима. Орис вновь ощутила, как тонкие пальцы рисуют линии на её лбу. Она открыла глаза и увидела нависшее над ней лицо отшельницы. Глаза её светились невиданным фиолетовым пламенем, а губы шептали слова на странном языке. Орис не успела даже испугаться, как боль схватила её в охапку и со всей дури швырнула о стену. По крайней мере, ей так показалось.

А вместе с болью вернулись и воспоминания.

Глава 2

Венок из маргариток

Лучи утреннего солнца нахально пробрались через щель между занавесками, заставляя Орис проснуться. В последнее время она была так взволнована, что едва могла заснуть по ночам, потому даже такая ерунда, как солнечный лучик, заставила её мигом открыть глаза. Она знала, что Да́рет сбежал через окно, когда рассветная прохлада ещё не покинула деревню, так что его увидеть рядом и не ожидала. Традиция говорила, что неделю перед свадьбой жених и невеста не должны даже заговаривать друг с другом, но разве могли они разлучиться на целых семь дней? В итоге каждую ночь он приходил к ней, словно вор, и утром исчезал. Орис знала: всего три дня, и он сможет входить в спальню как её супруг в их новом доме.

Стоило ей окончательно проснуться, как счастливая улыбка озарила веснушчатое девичье лицо. Причина этому была проста – платье. По традиции за неделю до свадьбы подвенечное платье нужно было повесить в комнате невесты напротив её кровати. Это был великолепный наряд! Каждая из подружек и родственниц (а когда ты живёшь в удалённой от других поселений горной деревне, то почти все тут, если уж не подружки тебе, то родственницы) вышивала на тонкой светлой ткани узор, несущий в себе пожелание будущей семье. И тут женщины расстарались! Рукава, воротник и длинная юбка – всё было покрыто невероятной искусности рисунком, так, что стоило взглянуть на платье – и восторг наполнял сердце.

Орис села на кровати, не сводя глаз с наряда. Подняв тонкую руку, она указала на платье пальцем, торжественно объявив:

– Через три дня я тебя надену!

– Ты уже проснулась, милая? – сладко пропела из-за двери мать. Орис вздрогнула от неожиданности и недоумённо посмотрела на дверь. Подслушивала матушка, что ли? Ещё не хватало, чтобы кто-то узнал о её привычке говорить самой с собой. Со всеми бывает, но никто о таком не распространяется.