Olivia Patterson - Ноты в венах

«Музыку невозможно передать словами. Все, кто пробовал, так или иначе, провалились – в каждой голове она своя…»

– Сэм, сегодня закрываемся пораньше.

Этот день станет важным для меня – я первый раз попадаю на музыкальные бои.

– Босс, в какой клуб решили пойти? Советую, «Красный танец» или «Музыкальная шкатулка» – протянул мой усталый подчиненный тихим гнусавым голосом,– в обоих я бывал – там выкладываются по полной. В остальных – не знаю, – облокотившись о старое фортепиано, которое настраивал Сэм, я смотрел на слабые руки подчиненного, наливающиеся святящимися линиями сосудов при переборе клавиш. Так мы проверяли каждый инструмент перед уходом. Наш магазин хотя и не пользовался большой популярностью, но посетители были богатые. Все-таки магазины музыкальных инструментов всегда были востребованы – инструменты могут сломаться из-за частого использования и энергетического напряжения, а наш был в стиле ретро с антиквариатом и музыкальным автоматом. Пластинки сейчас не найти, но я делаю их сам, адаптируя современную музыку. Это ремесло, которому меня научила мать, контрастировало с видом на улицу, где каждый прохожий либо пел себе под нос, либо, спеша куда-то, втыкал наушники.

У меня же не было времени выбрать себе нормальный плеер, хотя денег хватало и на помощника и на новый антиквариат.

– Обижаешь,– я лениво усмехнулся, – собираюсь пойти в профессиональное заведение. Хочу посмотреть бои на ринге Черной филармонии.

– Слышал, что там творятся дикие вещи, босс.– Сэм согнулся ,округлил свои и так нездорово огромные глаза и поправил длинную челку.– Слышал, там можно запросто схватить звукозависимость 1 1 Звукозависимость – состояние при большом облучении звуковыми волнами. При этом все сосуды полностью заполняются звуковой энергией (большое количество света по всему телу),происходит одышка и головокружение, зрачки полностью закрывают радужку, есть шанс потерять слух. Если человек переживет это состояние, он как в наркотическом веществе будет нуждаться в звуке. Лечится недельной тишиной . А я еще хотел бы здесь работать, босс.

–Сэм, ты чего?

– Что? Мне еще не плевать на мою зарплату – медленно выдал Сэм, переведя взгляд на вид в окне.

– У меня не так много времени,– выкрикнул я, набегу пересчитывая последние купюры в кассе и откладывая нужную сумму в карман,– главное смахни пыль со скрипок и можешь собираться. Сегодня хорошо потрудился, зарплата будет уже к понедельнику. Приятных выходных.

–Приятных.– Успел сказать Сэм, перед тем как ключи привычно звякнули на прилавок и хлопнула дверь.

Днем улицы города шумные и энергетически привлекательные настолько, что даже за стоя за витринами можно почувствовать прилив сил.

Выходя на улицу вечером, можно открыть для себя целую новую палитру звуков. Сейчас в городе был час пик шума: пролетали большие и маленькие машины, одинаково оставляя шлейф из клавишных мелодий. Дрифтуя, машины то и дело останавливались на высоких или низких регистрах, так их водители – искусные пианисты поворачивали на нужных улицах. По улицам сновали уставшие подростки, до помутнения детского рассудка повторяя заезженные азы теории музыки, сплетенные с задорными упражнениями на диапазон голоса. Это было похоже на одну большую репетицию перед концертом: там пробуют водить смычком, там зазубривают ноты, и где-то уже начал звучать квартет.

Город, дороги и дома ожили легким ночным свечением. Повсюду звучала музыка, наполняющая, призывающая присоединиться. Витиеватая и простая, громкая, длинная, раскрепощающая душу. Все слилось в едином ритме и унисоне, воспевая закат, заставляя вены загораться настолько ярко, что исчезают тени.

Парни и девушки, особенно ярко мельтешащие своими волосами, иногда махая ими прямо перед чьим-то лицом, жались группами. Каждая голова мерцала своим неповторимым цветом. Подростки меняли цвет волос на более тусклые тона, а молодые девушки загорались неоновыми кричащими цветами, сливаясь с вызывающими вывесками клубов, пестрящих неприличными названиями.

Листья высаженных вдоль дороги деревьев, постоянно подрагивали, одновременно с небом меняя окраску, приспосабливались к ночным звукам и танцам.

Воздух наполнялся ночью. От ощущения легкости я запел. Я не считал, что у меня был талант, но голос у меня был громкий и эластичный. Я шел вдоль домов и выстукивал ритм на стенах подъездов. В припеве, поднимался по нотам отрывками слов. Музыка вырывалась из тела, заключённая между голосовыми связками, и продвигалась вверх словно волна. Мне нравилось, что у меня получалось, и я отпускал в полет концы слов. В голове застряла мелодия с кружащимся, будто живым ритмом, которую я услышал по радио.