Алексей Мерцалов - Бист Вилах. История одного Историка. Книга первая

Прибыв во Францию, мужественно сражающуюся с германцами, он вступил в армию, успел принять участие в боевых действиях под командованием маршала Петена и благополучно встретил конец войны.

Вернувшись в Париж, Одоевский понял, что может вздохнуть полной грудью и начать новую жизнь. Он поменял имя, взяв девичью фамилию матери и редкое имя своего предка, освоил парижский диалект и продемонстрировал незаурядные способности на гражданской работе. По прошествии лет Алексей, ставший Дариором, заметно обжился на новом месте и завёл немало полезных знакомств.

Что можно сказать о его внешности? Это был весьма привлекательный молодой человек незаурядного телосложения. Нет, Дариора трудно назвать красавцем, подобно тем, что фланируют в Булонском лесу или таращатся с обложек журналов. Зато у него в избытке присутствовало мужское обаяние – то самое, что притягивает людей, но не даёт ответа на истоки этого притяжения. Что еще? Высокий рост, фигура, которой позавидовали бы многие. Однако все эти достоинства с лихвой затмевали бедность и абсолютное отсутствие перспектив на будущее. Как, впрочем, отсутствие и самого будущего.

Чем же занимался Дариор, прибыв в город великих писателей, поэтов и живописцев? Всем понемногу: устроился на скучную работу в исследовательский центр, вечерами подрабатывал грузчиком в речном порту, а когда по счастливой случайности обзавёлся автомобилем, приноровился к извозу. Однако итогом этой бурной деятельности стало большее количество загубленных нервных клеток, нежели шелестящих купюр в кармане.

Однажды, практически в самом центре Парижа, Дариор стал свидетелем весьма дерзкого ограбления. Прямо посреди набережной группа людей атаковала грузовой автомобиль, убила водителя, опустошила кузов и скрылась в неизвестном направлении. Присутствуя в полицейском участке как свидетель, Дариор открыл в себе немалые наблюдательные и детективные способности. Мало того – несмотря на всю злость и досаду комиссара Мортена, расследовавшего дело об ограблении, Дариор фактически раскрыл это преступление. Оказалось, что ограбление было лишь отвлекающим манёвром. Главной же целью преступления являлся водитель, который был знакомым одного из убийц. Естественно, всю славу забрала себе полиция, хотя очень многие знали истинную суть произошедшего. Впоследствии комиссар ни на шаг не подпускал к работе молодого историка, неожиданно раскрывшего в себе столь удивительные способности. Однако сослуживец комиссара, лейтенант Банвиль, несмотря на запреты, не только не брезговал помощью Дариора, но и прибегал к ней в каждом удобном случае.

Так произошло и с делом серийного убийцы, которого газеты уже прозвали Парижским Демоном. Все нужные сведения Дариор получал от своего информатора – лейтенанта Банвиля – и вёл собственное расследование. У бывшего коллежского секретаря имелись веские причины для таких действий.

В соседней с Дариором квартире жили юные сёстры-двойняшки, работавшие в ближайшей парикмахерской. Однажды ночью одна из них вломилась к Дариору и, чуть ли не падая в обморок, сообщила ему о смерти своей сестры, которая стала очередной жертвой кровожадного убийцы.

Дариор, неплохо знавший девушек, был глубоко поражён произошедшим и поклялся приложить все усилия к поимке преступника. Теперь он работал не покладая рук, даже взял отпуск в исследовательском центре. И вот однажды, спустя дни размышлений, его осенила одна незаурядная догадка, освещавшая путь к неуловимому убийце, который так долго скрывался во мраке. Однако историк не успел довершить своих умозаключений. Под утро, в его маленькой квартирке на набережной раздался телефонный звонок. Лейтенант Банвиль торопливым и беспокойным голосом просил Дариора срочно приехать. Полиция наконец-то выяснила временное нахождение преступника, и теперь Дариор, что было сил, мчался к Булонскому лесу. На сиденье автомобиля лежала старинная книга в ветхом переплёте. Молодой историк то и дело сверлил её встревоженным взглядом.

Раннее декабрьское утро выдалось чрезвычайно туманным, и покатые крыши домов призрачно мерцали в серебристых сгустках. Небо практически исчезло, прикрывшись пышным занавесом. На узких улицах Булони лишь изредка мелькали одиночные жители, в большинстве своём рабочие-итальянцы. И все как один указывали пальцами вслед шафрановому «рено», тормоза которого почти не работали, а двери открывались на каждом повороте.