Евгения Чепенко - Ведьма и закон. Игры вестников

– Не-а, – не удивил формулировкой ответа Костя. – Слушай, а можно вопрос не по теме вообще?

– Ну давай. – Женя готова была рассмеяться. Отчего, правда, и сама толком не знала. Забавный он, этот юный леший-человек. Может, возраст спросит или на свидание пригласит.

– Я не понял всю эту канитель про ангелов и демонов. Трикупис что-то неясное пробурчал, и все. А я знать хочу. Ну там про бога единого и всякое такое.

Или и вправду вопрос не по теме задаст. Женя даже расстроилась немного. Обычно представители противоположного пола ею интересуются больше, чем историей.

– Единый, он был, – не отрываясь от экрана, начала Женя. – Тебе говорили про пять игроков?

– Да.

– Ну вот. Если вкратце, то этот пятый. Когда-то давно он удалился из мира нашего погулять по вашему. Погулял, детей, сторонников, почитателей, знахарей нажил и снова удалился. На этот раз в неизвестном направлении.

– А ангелы?

– А ангелы – общее название сторонников из созданий.

– А демоны?

– Все остальные создания.

– Все остальны… Разве черти и демоны не одно и то же? – искренне озадачился Костя.

– Провидение убереги! Нет, конечно. Если бы все черти демонами стали – конец жизни в обоих мирах. Демоны – людское название всякого создания-угнетателя, будь то черт, русалка, бог, маг или оборотень. Наша братия в те годы чего только не вытворяла в Иномирье. Дай волю бесстыднику, и он резвиться станет в меру своей бесстыдности. Силы-то неравные.

– И теперь он, этот пятый, неизвестно где?

– Теперь так. Люди оказались такими же. Чего только под видом его идей не творили, да и до сих пор творят.

– Понятно.

– Ты, кстати, теперь формально тоже демон, если исходить из этой теории.

– Радость-то какая. – Костя задумчиво потер затылок. – А ангелы с ним ушли?

– Большая мировая загадка. Он их наделял силой, так что эти создания от подобных себе отличались не только взглядами. Все пропали, ни свидетельств, ни хроник. Были, и нет.

– Может, они и не выжили?

– Вот не знаю, и не интересно мне. – Женя оторвалась от монитора, в голосе ее послышалось легкое раздражение. – Лучше руку дай.

– Зачем?

– Пропуск поставлю.

Костя понял, что терпение собеседницы исчерпал, так что руку протянул быстро, невзирая на страх.

– Ладонью вниз и рукав закатай, – продолжила командовать Женя. – Не дергайся. Резать и вживлять ничего не собираюсь.

Несмотря на предупреждение, Костя дернулся, когда чуть выше запястья ему вдруг приспособлением, похожим на толстую шариковую ручку, нанесли оранжевый рисунок.

– Все. – Женя убрала чудо-прибор в ящик своего стола и отпустила руку Кости. – Можешь дышать. Конечность уцелела.

Парень не обратил внимания на сарказм. Его полностью увлек овальный замысловатый узор из точек, черточек и завитков, красовавшийся на коже в качестве своеобразной татуировки.

– Теперь в любой непонятной ситуации свети этим документом.

– У тебя такой же?

– У постоянных сотрудников прозрачные и процесс нанесения сложнее.

Пока Женя занималась оформлением нового подопечного отца, сам Ярослав в кабинете задумчиво изучал другую татуировку. При этом он мгновенно понял, с чем столкнулся, но вместо озвучивания догадок углубился в размышления.

– Ну что ж, мальчики и девочки, знакомьтесь, – наконец спокойно, практически равнодушно произнес Ярослав. – Нефилим собственной персоной.

– Да? – Зверобой склонился над каталкой. – Надо же.

– А кольцо?

Маруся взглянула на Лика, взявшего нужное ему направление. Ярослав только плечами пожал.

– Никто не завещал им хранить круг отца. Дело добровольное.

– Он огнем управлял? – предположила Козлова.

– Скорее заклинал, – махнул рукой Атум. – Обычные знахари. Физически только превосходили людей да жили больше столетия.

– Никакого нашего маниту [5], – подсказал Лик. – Наполнение полностью иномирное. Тогда рановато он концы отдал для своего вида.

– Сорок лет из положенных средних ста двадцати. М-да… Я б на его месте расстроился. – Зверобой засунул руки в карманы брюк. – И, змий меня задери, никогда не стал бы повторять Иму, однако, учитывая род парня, отверстие от топора действительно смущает.

Маруся не знала, что там говорил без нее аниото, но со Зверобоем она была согласна. Нефилим от роду был знахарем. Сила его исходила не от него самого, а окружала его словно панцирем. В рубашке родился – это о них. Даже спящий нефилим не мог быть убит. Его обходили болезни. Смерть настигала только за порогом ста десяти, когда панцирь начинал истощаться. А у этого посреди лица рана чудовищная.