Кая Раймер - Под небом Матери Индиго

– Дышать. Просто глубоко дышать.

Но ничего не получалось. В какой-то момент я поняла в чём дело. Шок и усталость быстро начали переходить в очередной приступ. Лёгкие заполнились мерзкой горячей жидкостью. Тело перестало подчиняться.

«Как романтично умереть под деревцем…» – только и успела подумать, прежде чем окончательно отключиться.

***

Глаза всё ещё не открывались, но сознание потихоньку возвращалось. От боли практически ничего не осталось. Было лишь чувство лёгкости и… Полёта?!

Тут снова пришлось напрячься. Я отчётливо понимала, что перемещаюсь. Чувствовала это. Через некоторое время удалось сообразить, что меня несут на руках. Я ощущала прикосновения своей спиной и ногами. А ещё ладонью.

Поднять веки удалось всего на мгновение. Последнее, что помню – лапы. Лапы, что крепко держат моё тело и несут по направлению к дому. И рука. Тёплая женская рука, держащая мою ладонь и словно дарующая жизнь.

Зрение потеряно. Очередной провал в сон.

***

Мгновенное пробуждение.

Дом. Гостиная. Диван. Сидящий на ковре Крис возится с конструктором. Сон? Очередной сон? Нет. Больше я на это не куплюсь.

Совершаю первую попытку подняться на ноги. Безуспешно.

– Тео! – Брат заметил, что я очнулась, и со всей своей привычной любвеобильностью уже спешил начать доставать.

– Не сейчас! – отрезала я, как поняла после, слишком уж грубо.

Вторая попытка встать увенчалась успехом. На шатающихся ногах добралась до ванной комнаты и плотно закрыла за собой дверь. Мне было нужно зеркало. Сделала несколько глубоких вдохов, прежде чем решилась посмотреть на себя. Убедилась. Точно не сон.

– Жуть.

Напротив меня стояла девушка, левая половина лица которой была испачкана краской, а глаз её покраснел из-за химического ожога. На шее виднелись синяки. Первая мысль была о том, что Крис уже всё это видел.

– Крис!

Умывшись, я закапала несчастный глаз и поспешила вернуться к брату. Он по-прежнему оставался в гостиной.

– Крис, – не успел бедный мальчик опомниться, как я уже засыпала его горой вопросов. – Как долго я спала? Когда вернулась домой? Кто меня принёс? Расскажи всё, что знаешь!

Брат оставался неподвижным. Глаза его покраснели, будто он готовился разрыдаться.

– Почему ты злишься на меня?

– Да, не злюсь… – Тут я поняла, что следует понизить громкость голоса. – Извини. Я не злюсь, просто это, правда, очень важно. Скажи, это… Этот твой Деамайн принёс меня?

Крис успокоился и просветлел. Он увлечённо начал повествовать.

– Да, Деамайн! Он спас тебя. Нашёл в лесу и спас! Он и его подруга.

– Подруга? – перебила я. – Тоже лиса что ли?

– Не знаю, я её не видел.

Ребёнок быстро отвлёкся на свой конструктор, а я продолжала прибывать в ступоре. Вопросов становилось только больше. Но кое в чём я была почти уверена.

«Воображаемый друг Криса – вовсе не воображаемый.

Я точно не схожу с ума, происходящее мне не мерещится.

И последнее…»

– На этом всё не закончится.

Неделя отстранения от занятий прошла менее красочно, чем я ожидала. Отойти от шока удалось лишь спустя сутки, поле случившегося на швейной фабрике. Тогда-то я наконец почувствовала боль в отбитых ступнях, из-за которых, собственно, и провалялась в кровати следующие шесть дней. Родителям пришлось соврать про внеочередной приступ. Рассказала не очень убедительную историю о том, как, поднимаясь по лестнице, начала терять сознание и ударилась лицом. Гений. Нет, они, разумеется, сделали вид, что поверили каждому слову. Оно и к лучшему. Так обеим сторонам куда спокойнее. Но чует моя пятая точка, что о данной истории уже оповещена школьная мозгоправка, а значит – на следующем занятии она будет отчаянно пытаться вытянуть из меня правду-матку.

Сегодня учебный день. Я сижу за круглым деревянным столом и равнодушно рисую ложкой невидимые узоры на своём омлете. Аппетита ноль. Традиционный семейный завтрак. Точнее говоря, завтрак был только у меня, мамы и Криса. Отцу сегодня опять пришлось уехать на работу с самого утра. Оставалась какая-то бумажная волокита с очередной сделкой, которая, к слову, играла на пользу родительской компании. В связи с этим мама сегодня пребывала в особо приятном расположении духа. Даже, стоя у плиты, напевала заезженную мелодию из девяностых. Брат же давно окончил трапезу. Теперь он, разбросав по всему столу цветные карандаши и неприятно пахнущие спиртом маркеры, активно пытался что-то закрасить в своём альбоме. Периодически Крис переворачивал листы, а мама подходила к нему и интересовалась, что же такое удивительно он нарисует теперь.