Юлия Рахаева - Стальная стрекоза

– До Латимора точно.

– Он интересуется модой? – спросил Мартин.

– Латимор интересуется преступниками, – ответил Феликс. – У нас случилось покушение на приму и на дублёра примы. Оливию в сегодняшнем «Хэмише» играть некому. Латимор хочет убить двух зайцев: устроить представление и заодно поймать преступника. Для этого Оливию должен сыграть ты, Юстас.

– Я читал «Хэмиша» в школе, – сказал Эриш. – Я хорошо помню, что Оливия – это девушка. Юстас точно не девушка, я проверял.

– Это Королевский театр, – объяснил Феликс. – В нём уважают традиции. Все роли играют мужчины.

– Я, конечно, тронут, – заговорил Юстас, – и я даже читал «Хэмиша» и смотрел несколько постановок, но вы уверены, что я смогу сыграть? Да ещё сегодня…

– Боишься не запомнить столько текста? – спросил Никсон. – Кстати, не самая большая роль.

– Текст он как раз запомнит, – усмехнулся Эриш. – И не такое запоминал. Он как-то за вечер искусствоведом заделался.

– Ребят, я не про текст, я про роль, – тихо сказал Юстас.

– То есть никого не беспокоит, что двух актёров, игравших Оливию, уже вывели из строя? – проговорил Макс. – Вы хотите, чтобы вывели ещё и третьего, который сейчас является одним из моих телохранителей?

– За вашу охрану будут отвечать сразу три лучших телохранителя Нэжвилля, – ответил Феликс. – Шепард, Жорж и ваш покорный слуга. А Эриш подстрахует Юстаса.

– Это каким образом? – спросил Эриш.

– Сыграешь в эпизоде.

– В каком ещё эпизоде?

– Да хотя бы могильщика. Зато будет повод торчать за сценой.

– Не буду я играть могильщика! Никого я вообще не буду играть!

– Братец лис разбушевался. Давайте так. Раз вы собираетесь устроить меня в труппу, то представьте меня как актёра из Айланорте, – предложил Юстас. – А Эриш будет моим личным гримёром.

– Чего? Братец вомбат…

– Я сам себя загримирую, я умею. А ты зато всегда будешь со мной рядом. Идёт?

– Я за, – согласился Феликс.

– Поддерживаю, – кивнул Шелдон. – А вы, Максимилиан?

– Это будет любопытно, ваше высочество.

Здание Королевского театра располагалось недалеко от центральной площади Нэжвилля, где возвышалась колонна, увенчанная скульптурой феникса. Когда-то эту колонну воздвигли в благодарность за избавление от эпидемии нервной горячки, от которой пострадал и сам король Фарлей. В театр Эскотов проводил лично принц Густав и представил Юстаса труппе как одного из лучших актёров Айланорте.

– Это друг его высочества принца Шелдона, поэтому обращаться к нему следует подобающе, – объявил Густав, прежде чем уйти.

– Добро пожаловать в наш театр, – торжественно произнёс директор Гастон Лаббе. – Безмерно признателен вам за то, что вы согласились выручить нас сегодня. Альвин, я рассчитываю на вас.

Тот, кого директор назвал Альвином, был первым режиссёром театра. На вид ему было лет сорок с лишним, и он выглядел как хозяин театра, труппы и даже директора.

– А это кто? – Альвин показал пальцем на Эриша. – Твой слуга?

– Мой гримёр, – ответил Юстас. – Я никому не разрешаю прикасаться к своему лицу, кроме него. К волосам тоже.

– Как же ты подружился с его высочеством? Он был на твоём представлении и так сильно впечатлился, что захотел познакомиться поближе?

– Мы вместе отдыхали в Селто на праздновании Йоля.

– Надеюсь, ты знаешь текст?

– Мне надо будет его повторить. Не волнуйтесь, к вечеру я буду знать его наизусть.

– Значит так. Сейчас ты идёшь на примерку костюма. Фигурой вы с Этьеном схожи, так что, думаю, перешивать не надо будет. После этого жду на сцене. Текст возьмёшь у Тибо. Он играет Хэмиша.

Платье действительно пришлось Юстасу впору, а Эриш, глядя на происходящее, с трудом сдерживал смех. Когда костюмер протянул Эришу парик, смеяться он перестал.

– И что мне с этим делать? – озадаченно спросил он.

– Мне запретили прикасаться к волосам господина актёра, так что парик на него будете надевать вы.

– Дай сюда, – Юстас забрал у брата парик и, подойдя поближе к большому зеркалу, надел его на голову и аккуратно убрал собственные волосы под него. – Зато я теперь знаю, как выгляжу с длинными волосами.

– Вот ещё венок, – сказал костюмер. – Это для вашей финальной сцены. Он крепится к парику заколкой.

– Хорошо, что меня в середине спектакля убивают, – вздохнул Юстас, примеряя венок.

– Вы кончаете с собой, – поправил его костюмер.

– Топлюсь, да. Хотя, судя по тому, что творится в вашем театре, может быть, меня и убивают.