Станислава Грай - Ласточкин хвость

Руки, сцепленные на коленях, разжались, и она упала на спину, оказавшись посреди двери. Распахнувшиеся глаза округлились от удивления. Чувство было поистине странным: одна половина Гёды лежала на полу прихожей, а вторая всё ещё оставалась на крыльце. На краткий миг она ощутила себя кем-то вроде бесстрашной циркачки, которую решительно распиливали прямо на глазах у зрителей. Однако насладиться результатом ей не дали.

Жёсткие ладони впились в подмышки, втащив девочку в дом целиком. А затем разжались, позволив ей приложиться о пол лопатками.

— Глупо, — резко прозвучал в темноте уже знакомый голос. — Запомни раз и навсегда: магия форм одномоментна. Стоит утратить внимание и контроль над объектом, как он вернётся в своё изначальное состояние. Что для тебя означало бы потерю ног, юная мефрау.

Рейнарт зажёг свечу, и Гёделе наконец увидела над собой его высокую сутулую фигуру. Длинная тень метнулась по потолку, скользнув в дверной проём, который уже успел принять свой прежний вид.

— Заползай, — сжав в руке витой подсвечник, хозяин кивнул вглубь дома.

Надо же, сама гостеприимность.

Поднявшись с пола, Гёделе отряхнула подол платья и лишь затем степенно перешагнула порог ближайшей комнаты.

Пусто и неуютно — таким было первое впечатление. Глазницы окон глядели на незваную гостью с толикой осуждения, половица под башмаками натужно скрипнула. Пройдя вперёд, Рейнарт поставил свечу на низенький столик рядом с кушеткой. Задёрнул пыльные шторы, остановился посреди комнаты. От колючего взгляда в упор Гёделе как-то враз съёжилась и, обняв себя за плечи, отступила к стене.

— Ты на часы смотрела? Родители не хватятся?

Девочка в ответ покачала головой.

— Не хватятся или нет родителей? Не заставляй клещами вытаскивать.

— Только тётя. Она знает, — кашлянув в кулак, Гёда зачем-то пояснила, — ну, про Всплеск и остальное.

— Надеюсь, больше никто?

Замешкавшись с ответом, девочка скользнула взглядом по трещинам в паркете. Те напоминали собой причудливую паутину, что тянулась из одного угла комнаты к противоположному, где красовался массивный книжный шкаф. Врала она из рук вон плохо, а потому пришлось, чуть подумав, всё же сознаться:

— Ещё байкеры из «Свинцового братства».

По лицу Рейнарта пробежала тень, однако он промолчал, лишь медленно кивнув — не ей, а собственным мыслям.

Гёделе тем временем осторожно разглядывала будущего наставника — как ей хотелось верить. Тот стоял на паркете босиком, зато подбородок терялся в горле растянутого серого свитера. Светлые, давно не видевшие ножниц волосы падали на лицо, а глубоко посаженные глаза терялись в тенях, рождённых неверным светом огонька.

Один едва заметный жест, и в камине у дальней стены заполыхал огонь. Гёда с завистью вздохнула — ни лишнего времени, ни видимых усилий. Сколько лет должно пройти, прежде чем она так сможет?

— Останешься на ночь, — достав из ящика шкафа одеяло, он бросил его на кушетку. — Всё равно от тебя сейчас толку немного.

Помолчал, смерив девочку долгим взглядом.

— Да и от меня тоже. Не могла найти другого времени для визита?

Не успела она открыть рот, как Рейнарт махнул рукой.

— Не отвечай. Говорить тебе придётся завтра и много. Так что воспользуйся шансом и выспись.

— Спасибо, — не найдя, что ещё сказать, Гёда шагнула к лежанке и тут же отшатнулась. Из-за шкафа мимо неё метнулась белая молния и в несколько быстрых прыжков оказалась в коридоре. Неужели котёнок? Она бросила удивлённый взгляд на хозяина. Не слишком-то он напоминал любителя животных.

— Это Лива. Смышлёная девочка, — слова уже не звучали резко, скорее устало. — Но лучше не трогай, пока не привыкнет. Чужих она не жалует, может и цапнуть.

Взяв со стола подсвечник, он замер на пороге.

— Располагайся, мефрау… как тебя там.

— Гёда, — отозвалась она. — Гёделе де Мас.

Кивнув, он скрылся в глубине дома, и снова воцарилась тишина. Присев на край кушетки, девочка скинула промокший плащ, оставив его на спинке стула. Пламя в камине весело плясало, слизывая кору с поленьев. Тени всё так же метались по стенам, но страшно уже не было. Будто невидимый обруч, до сих пор сдавливавший грудь, вдруг распался на мелкие звенья, что рассыпались у ног. Умом Гёда понимала, что пройдена была лишь первая ступенька и всё самое сложное лежало впереди. Но вот сердечко, улучив минуту между сном и явью, тонко запело, стоило щеке коснуться подушки.

А потом она полетела вниз. На сей раз уже не в пустоту — в мягкие облака сновидений.