Максимилиан Жирнов - Тринадцатая жертва

Внутри я встретил Нинель. Увидев меня, она поначалу слабо улыбнулась, потом ее глаза вспыхнули ужасом:

– Снова… трамвай? – она прикоснулась к пластырю на моей шее.

– Долго рассказывать. Как ты?

– Да уж куда лучше, чем ваше величество, – съязвила журналистка. – У тебя огромные мешки под глазами. Нос в чем-то вымазан. И пахнешь ты… порохом?

– У меня была трудная ночь. Но это никого не интересует.

– Разве что меня. Счастье, что ты не носишь усов! – вдруг выпалила Нинель.

– Почему?

– Они целоваться мешают.

– Да мы как бы и не…

– Наша остановка! – перебила меня Нинель. – Побежали! Догоняй!

Похоже, у моей спутницы полно энергии! Я же, напротив, чувствовал себя старой развалиной.

Трамвай остановился. Распахнулись двери. Нинель почти выбросила меня из вагона. Стоит ли говорить, что финишную прямую я пересек намного позже нее. Мы промчались через прокуренный вестибюль, спустились в лабораторию и едва успели выпить по чашке горячего кофе, как противно зазвенел телефон. Я снял трубку.

– Срочно ко мне! Оба! – прорычал голос Ольсена. – У вас материал, а вы забились в свою дыру как мыши!

Мы, как два виноватых солдата, молча поднялись на третий этаж. Босс ждал нас в приемной.

– Что случилось у миссис Хантингтон?

– Откуда вы знаете? – вырвалось у меня.

– Секретные источники информации. Выкладывай, да с подробностями!

Похоже, Ольсен еще и садист. Я рассказал все, вплоть до разговора с полицейским. Шеф ткнул пальцем в Нинель:

– Ты все слышала? Быстро статью мне на стол! В утренний номер! Мы должны быть первыми! – шеф уверенно складывал слова в короткие, ёмкие приказы. – Жаль, что после такой передряги Питеру было не до фотографий. Придется обойтись текстом.

– Вообще, то, есть снимки тела, – вставил я. – Только они еще не проявлены.

Мне показалось, что Ольсен меня сейчас расцелует.

– Ты что, снимал? В такую минуту? Настоящий профессионал! – восхитился босс. – Быстро в лабораторию! Оба! Успеете – выпишу премию!

Мы ринулись вниз, словно нам дали пинка по мягкому месту. Под стук пишущей машинки я проявил отснятую наполовину пленку, напечатал и наскоро промыл снимки.

– Я готова! – выдохнула Нинель.

Снова лестница, каменные ступени, отделанный лакированным деревом коридор, приемная.

– Успели! – Ольсен выскочил из кабинета, едва пышногрудая секретарша открыла дверь. – Давайте материал! Остальное не ваша забота!

Босс выхватил у меня еще мокрые снимки, у моей напарницы – листки бумаги. Быстро пробежал глазами статью и вылетел в коридор. Мы же переглянулись и, на этот раз не торопясь, побрели вниз.

От бесконечного «туда-сюда» мои несчастные ноги превратились в не очень качественные протезы. Только на Нинель суета совершенно не действовала – журналистка осталась такой же неутомимой, как и раньше. Наверное, она каждый день выходит на пробежку. Надо бы и мне заняться тренировками… С этой назойливой мыслью я приготовил себе и напарнице по новой чашке кофе. На этот раз с бутербродами.

До самого обеда нам нечего было делать. Я перезарядил фотоаппарат и прилег на диван подремать. Нинель устроилась в ногах. Она как бы невзначай касалась моей ступни бедром – горячим и упругим. Жаль только, я не мог ей ответить жарким поцелуем – ночь у меня выдалась слишком насыщенной.

Мне снилось зияющее дуло револьвера Доброго Луиджи. Палец шевельнулся на спусковом крючке, но выстрел так и не прогремел. Револьвер дал осечку. Тогда Луиджи посмотрел в ствол и нажал на спуск…

– Да проснись ты, соня! – Нинель, что есть силы, трясла меня за плечо. – Босс на горизонте!

В коридоре раздались твердые, уверенные шаги. Я едва успел вскочить. Распахнулась дверь и в лаборатории появился Ольсен.

Шеф сиял, лучился счастьем, у него был довольный вид человека, который исполнил свое предназначение в жизни. Впрочем, говорил он сдержанно и спокойно:

– Статья – бомба. Мы дополнительно допечатали два тиража. Рейтинг газеты вырос на пять пунктов. Публика любит жареное. Что ж, вы заслужили премию, – босс положил на стол две купюры по пятьдесят долларов и продолжил: – Питер, можешь идти домой. На сегодня ты свободен.

Нинель бросила в мою сторону умоляющий взгляд. Я не смог оставить ее без поддержки:

– Да мне и делать-то дома нечего, – ответил я на предложение босса.

– Как знаешь. Понадобится выходной – свистни.

Ольсен оставил нас. Часы показывали время обеденного перерыва. Мы с Нинель оделись и вышли на улицу.