Максимилиан Жирнов - Тринадцатая жертва

Глава 8. Новые знакомства

Утром я, как и обещал накануне, явился в кабинет Ольсена. Главный редактор пожал мне руку:

– Пришли, не обманули! Еще одно доказательство того, что старина Формен никогда не ошибается. Вот ваш аппарат. Пользуйтесь на здоровье!

Ольсен протянул мне фотокамеру в кожаном футляре – «Лейку» со светосильным объективом. Но когда я отстегнул клапан и потянул рычаг взвода затвора, то едва удержался на ногах.

– Что-то не так? – Ольсен помог мне сесть.

– Это моя камера, – прошептал я. – Царапина под курком.

– Не знаю, не знаю. Я купил ее новую и оставался единственным владельцем.

Меня накрыло ощущение нереальности происходящего. Вот так сидишь в ресторане, наслаждаешься сочным стейком и вдруг понимаешь, что на самом деле ты сейчас где-то далеко, за гранью бытия. Но настоящий мир там, в черной неизвестности, а то, что с тобой происходит здесь – всего лишь иллюзия, созданная хитрыми демиургами. В самом деле, что им стоило скопировать в игру мою собственную камеру, снимки с которой служили на суде вещественным доказательством?

Секунда, две, и наваждение рассеялось. Забегая вперед, скажу: оно посетило меня в первый и последний раз.

– Забудьте, – я махнул рукой. – Все в порядке. Большое вам спасибо. Я могу приступить к своим обязанностям?

– Подождите минутку, Блейк. Сейчас я познакомлю вас с партнером. Вернее, с напарницей.

Ольсен поднял трубку телефона и бросил кому-то:

– Срочно ко мне!

Не прошло и пяти минут, как в комнату впорхнула самая странная девица, которую я когда-либо видел в жизни. Тощая, как щепка, плоскогрудая, с узкими бедрами, она зачем-то натянула на себя нелепый коричневый костюм из искусственной замши. Лицо незнакомки показалось мне симпатичным, но лишь после того, как я мысленно снял с нее массивные очки-блюдца и стер с тонких губ коричневую помаду. Короткие волосы экстравагантная дева зачесала назад и на пробор. Одним словом, она сделала все, чтобы превратиться в безвкусное чудовище.

Ольсен сел в свое кресло:

– Позвольте представить вас друг другу! Питер Блейк, фотограф, Нинель Соколова, наш лучший репортер!

– По-моему, это какой-то нестандартный репортер, – только и вымолвил я.

– Обычных, рядовых сотрудников, у меня и без того полная редакция. Мне нужны особые люди. Для особых поручений. В общем, спускайтесь в подвал, в фотолабораторию и притирайтесь друг к другу.

Я озадаченно почесал затылок:

– У нее кабинет там, что ли?

– Да, Нинель предпочитает работать внизу. Она не переносит табачный дым, поэтому я выделил ей отдельную каморку. И еще одно, Питер. Я никак не ограничиваю вас в пленках и реактивах. Снимайте все, что вздумается за счет редакции.

– Кажется, я понимаю. Самые интересные кадры получаются случайно, да?

– Вы удивительно догадливы, – ухмыльнулся Ольсен. – Я вас больше не задерживаю, Блейк.

Нинель порывисто распахнула дверь. Я встал и последовал за девицей. Но, уже покидая кабинет, я не удержался и воскликнул:

– Да она немая!

В ответ Нинель звонко расхохоталась:

– Вот она – мужская логика. Если женщина молчит, значит, она с дефектом. Ошибаетесь, Блейк! Я очень даже разговариваю. Иногда слишком много. Вы в этом еще убедитесь. Кстати, можно на «ты»?

– Без проблем!

Нинель проводила меня в подвал. Лаборатория занимала большой зал с вытяжкой под потолком. Примерно половина ее была отгорожена стеной со светонепроницаемой дверью – там размещалась проявочная, оборудованная по последнему слову техники. Фотоувеличители с автоматической фокусировкой, электрические таймеры, устройства контроля температуры растворов – здесь все сверкало и блестело новизной. Я заглянул в шкаф с реактивами и пришел в полный восторг:

– Концентрированный глициновый проявитель! – я потряс большую пластиковую бутыль с надписью «Илфорд». – Сам таким пользуюсь. То, что надо для лентяя. Разводишь колпачок в литре воды – и вуаля! Хватает на пять пленок.

– Я рада и все такое, – ответила Нинель. – Пойду работать. Надо закончить статью.

Она села за стол в дальнем углу, возле кожаного дивана. Застучала пишущая машинка. Тут же звякнул колокольчик конца строки. Нинель шпарила по клавишам всеми десятью пальцами, как заправская машинистка.

Я не успел оценить ее работу. Распахнулась дверь, и в лабораторию ворвался усатый гигант, с ног до головы увешанный камерами. Кажется, у него была даже зеркалка с заводным механизмом! На груди поблескивала табличка с надписью «Пресса» и фамилией: Персиваль Фелпс.