Ли Ода - В пепел. Шпион

– Так, говорите, пропали только эти чертежи? Больше ничего? – Сорвени с брезгливым видом пнул сапогом очередной обломок, некстати подвернувшийся под ноги. Тот, отлетев совсем недалеко, немедленно увяз в целой куче таких же.

– Да, господин генерал. Хотя… Сами видите, что здесь творится, – один из инженеров, сопровождавший их по некогда аккуратному помещению с опрокинутыми сейчас кульманами и шкафами нервно повел рукой вокруг. – Точно можно будет сказать, когда разберем все полностью, но очень похоже на то.

Министр обороны облегчил душу, загнув конструкцию, которой эти стены отродясь не слышали и слышать не могли. А потом снова набрал в грудь воздух, но выдал уже совсем другое:

– Прошу прощения, господа. Вырвалось.

– Да-да, мы понимаем, – все еще крайне растерянный господин Карнит, руководитель проектного бюро при министерстве обороны, готов был простить генералу и не такое, лишь бы тот не стал искать виноватых среди его людей.

Впрочем, тот и так не стал бы. Потому что лучше других знал, кто виновен в устроенном разгроме. Вернее, догадывался, но… Ошибался вряд ли. А потому выругался еще раз – сквозь зубы, но не менее сочно, и отдал распоряжение шагавшему рядом адъютанту:

– Договоритесь о срочной встрече с Ретенауи. Чем быстрее, тем лучше.

Господин Карнит, краем уха уловивший имя главы тайной канцелярии, отчетливо вздрогнул и решил, что лучше бы все-таки генерал искал этих виноватых здесь. Но сам. Увы, его мнения на этот счет никто не спрашивал. И вряд ли спросит.

А ровно через полчаса, уже в кабинете главы имперской тайной службы, бывший бригадный генерал и нынешний министр обороны вовсю делился своими догадками с вышеупомянутым рессом Ретенауи. Которого, кстати говоря, терпеть не мог и на дух не переносил.

– Так что ситуация, как вы понимаете, крайне неприятная: пропали чертежи наших последних разработок в области авиастроения, проектное бюро при этом разгромлено полностью. То есть восстановить их теперь будет затруднительно и потребует массу времени. А наши противники не дремлют и не собираются этого делать. Но самое страшное даже не это.

Поскольку гость замолчал, в упор рассматривая совершенно пустой угол обширного, но аскетичного кабинета главы тайного ведомства, хозяин счел уместным его поторопить:

– Что же тогда?

– Я знаю, кто мог навести этих погромщиков на наше бюро. Почти наверняка.

– Так это, наоборот, хорошо…

Генерал глянул странно, и крайне невежливо прервал собеседника на полуслове:

– Норин Сорвени.

Ретен выдохнул сквозь зубы и осторожно поинтересовался:

– Генерал, вы не будете возражать, если я приглашу сюда лорда Равеслаута?

– Напротив. Сам хотел просить вас об этом. Но… надеюсь, вы понимаете, что имя дочери я не назову больше никому, даже если это будет стоить мне карьеры?

– Понимаю. Раз так, давайте немного прервемся и подождем лорда. Чтобы не повторять все дважды.

Сорвени молча кивнул, соглашаясь, и пригубил предложенную ему чашку кофе, скорее понюхав напиток, чем отпив. Ресс свой вообще не тронул – не до того.

Пепел вошел в дверь кабинета пару минут спустя и тут же застыл на пороге, подобравшись:

– Та-ак… – оценил он открывшуюся ему картину. – Ресс Ретенауи… генерал Сорвени… Боюсь даже предположить, что могло свести вас тут вместе. Империю втянули-таки в войну? С какой стороны на нас наступают?

– Эрдари, – Ретен сразу дал понять, что сейчас не время для пустой болтовни. – Рин втянули в нехорошую историю.

– …! – подтвердил генерал.

Проснувшись затемно на узкой койке в каюте для персонала, Пепел еще разок прокрутил в голове вчерашний разговор в кабинете начальства. Сейчас для этого был самый подходящий момент – дирижабль «Эхо» почти беззвучно плыл в утренних сумерках, тихий и умиротворенный как большая рыба на глубине. Вечерняя суета на его борту закончилась, утренняя еще не началась – самое время привести мысли в порядок и разложить все по полочкам.

После того как Пепел вошел в кабинет, а речь министра обороны стала менее экспрессивной и более осмысленной, выяснились и некоторые подробности случившихся неприятностей.

С господином Вусли Олифуэллом, дальним родственником посла Сиенуры в Ресске, приехавшим полюбоваться на красоты имперской столицы, Рин познакомилась на аэродроме.

– Надо сказать, она и раньше упоминала о попытках с ней… э-э… подружиться… – не сразу подобрал подходящее слово Сорвени. – Причем упоминала вскользь, не придавая особого значения, но для опытного человека сомнений быть не могло – мою дочь явно пытались увлечь, причем не самыми чистоплотными методами.