Сэмюэл Сарджент - Сборник забытой фантастики №1

Теперь я впал в крайнее уныние, ибо знал, что в одиночку мне никогда не удастся достроить лодку, над которой мы работали, и что даже если бы это было возможно, я был бы бессилен справиться с ней или управлять ею. Я не видел перед собой ничего, кроме бесконечной зимы и абсолютного одиночества, с окончанием жизни от несчастного случая или безумия, если только по какой-то невероятной случайности на горизонте не появится парус.

В более спокойные минуты я цеплялся за эту слабую надежду и пытался вспомнить все истории, которые слышал о потерпевших кораблекрушение, живших годами в одиночестве и все же спасенных в конце концов. Я почти не боялся несчастного случая, пока сохранял рассудок, и понимал, что самая большая опасность для меня – сойти с ума, как произошло с Олафом. Чтобы избежать этого как можно дольше и чтобы мои мысли не зацикливались на моем бедственном положении, я начал совершать длительные походы через холмы в поисках дичи, неся запас боеприпасов и рюкзак, наполненный сухарями и сушеным мясом. Во время одного из таких походов я прошел несколько миль от хижины и поднялся на вершину большого холма, откуда открывался широкий вид на море. Далеко на берегу я заметил какой-то предмет, вокруг которого собирались большие стаи морских птиц, и, решив, что это выброшенный на берег кит или морской слон, я повернул к тому месту. Обогнув выступ скалы и оказавшись в пределах видимости объекта, я чуть не упал от изумления. На берегу передо мной была корабельная лодка!

Я перешел на бег и, тяжело дыша, добрался до корабля, из которого с криками вылетели сотни альбатросов и других птиц. Добравшись до борта лодки, я заглянул внутрь и в ужасе отпрянул. На палубе и на дне лежали тела шести человек с изуродованными морскими птицами лицами. Но даже в таком ужасном состоянии я узнал в них капитана Рэнкина и моих бывших товарищей по "Индевору". Я отшатнулся, потому что зрелище было тошнотворным и ошеломляющим, и, охваченный безумным и беспричинным страхом, я бросил ружье и побежал через скалы и холмы, изо всех сил стараясь оказаться как можно дальше от ужасной лодки.

Наконец, от полного изнеможения я упал на камни, но даже тогда потрясение было так велико, что я закрыл лицо руками, кричал и бредил, как сумасшедший, пока сознание не покинуло меня.

Как долго я оставался в таком состоянии, я не могу сказать, потому что, когда, наконец, я очнулся и оглядел окружающее меня место, обнаружил, что блуждаю среди густого и колючего кустарника на крутом склоне холма, которого я никогда раньше не видел. Я был ужасно голоден и сунул руку в рюкзак в поисках еды, но обнаружил, что он пуст, если не считать нескольких крошек корабельного хлеба. Усевшись на ближайший камень, я жадно жевал их и пытался собраться с мыслями и разумом. Вскоре я пришел к выводу, что бредил долгое время и во время временного помешательства забрел далеко. Мой рюкзак был полон, когда я впервые увидел лодку, а теперь пуст, и я рассудил, что, должно быть, съел свою пищу во время бессознательных скитаний. Мои часы остановились, но это не имело значения, так как в течение многих месяцев я мог только догадываться о времени. Обыскав карманы, я не нашел компаса, но в то время это не было большой потерей, так как я не сомневался, что, взобравшись на соседний холм, я смогу увидеть море и таким образом найти дорогу обратно к хижине, хотя признаюсь, что одна только мысль о том, чтобы снова приблизиться к ужасным останкам моих товарищей, наполнила меня самым жутким ужасом и заставила меня сильно содрогнуться.

Язык и горло у меня пересохли, а твердые хлебные крошки еще больше усилили жажду, и я тотчас же начал пробираться вверх по склону через кустарник. Когда я добрался до вершины и огляделся, ни один сверкающий кусочек моря не встретился моему взору. Со всех сторон тянулись холмы с округлыми вершинами, все покрытые тусклым коричневато-серым кустарником, за исключением того места позади меня, где более отдаленный ландшафт был скрыт от глаз более высокой грядой небольших гор. Хотя жажда стала невыносимой, я знал, что моя единственная надежда найти путь – подняться выше на холм, и с замиранием сердца запинающимися шагами я направился к нему. Медленно и мучительно взбирался я по неровным и каменистым склонам, часто останавливаясь, чтобы передохнуть и восстановить сбившееся дыхание, но наконец поднялся на гребень и с тревогой оглядел горизонт. На мгновение у меня закружилась голова и перед глазами поплыл туман. Затем зрение прояснилось, и я увидел перед собой длинный пологий склон холма, покрытый редкими кустарниками, а внизу, далеко к горизонту, простиралась зеленая и приятная глазу долина, на дальнем краю которой поднимались высокие и изрезанные туманом горы. Но хотя вода не радовала моих глаз, все же вблизи я увидел множество больших птиц, похожих на пингвинов, и быстро направился к ним. Они были глупы и бесстрашны, и через мгновение я убил первого попавшегося и жадно выпил его живительную теплую кровь. Это очень освежило меня, но, чувствуя, что все еще голоден, я собрал несколько яиц, съел их сырыми и, чувствуя сонливость, пробрался в укромный уголок среди скал и погрузился в глубокий сон без сновидений.