Нина Дианина - Две в одной [litres самиздат]

Новость об этом потрясающем событии мгновенно распространилась по всему замку, и все, кто не был занят, прибежали в часовню. Отец Глен мог быть доволен, свидетелей набралось куда больше четырёх. Ими был забиты и сама часовня, и весь коридор, ведущий к ней.

Церемония началась. Керт передал слегка ошалевшую от такого множества событий за один день невесту в руки откровенно счастливого жениха. Отец Глен прочитал над ними все положенные молитвы, выяснил, согласны ли они, на глазах вот этой толпы свидетелей, вступить в законный брак, затем велел обменяться кольцами и объявил их мужем и женой.

От той нескрываемой нежности, с которой Ингер поцеловал свою теперь уже жену у женской части свидетелей, собравшихся в часовне, выступили слёзы умиления.

А потом граф объявил праздничный ужин для всего замка.

Неопытная в организации больших праздников молодая баронесса в этот момент поняла, что за приказы в таком количестве раздавала хозяйка замка еще до свадебного обряда.

Сама свадьба была больше похожа на весёлый семейный праздник только для обитателей замка. Присутствовали только свои, все очень хорошо знакомые новоиспечённой супружеской паре Ольветов, те люди, с кем новобрачные жили в одном замке много лет.

Господа устроили праздник в большой столовой, а прислуга веселилась на замковом дворе, куда по такому случаю выставили столы с угощением и выкатили бочку вина.

Молодая баронесса, в роскошном белом шарфе, подаренном ей графиней, выглядела как настоящая невеста. Они с Ингером сидела за отдельным столом, за которым им полагалось находиться на своей свадьбе, и тихо радовалась, что по свадебным обычаям этого мира новобрачных никто не дёргает ни вопросами, ни пожеланиями и не вынуждает целоваться. К ним вообще никто не обращается. Сидят себе молча за отдельным столом, украшают своим присутствием свадьбу и никому не мешают веселиться. Остальные дамы и господа веселились напротив них за общим длинным столом и очень шумно, со смехом, с шутками, песнями и танцами отмечали это неожиданное событие.

Аня глядела на это веселье и потихоньку приходила в себя после этого длинного полного событиями дня. Сегодняшняя скоропалительная свадьба была ещё одним плюсом в копилку достоинств её теперь мужа барона Ингера Ольвета. Решительные действия всегда украшают мужчину, даже если они сначала кажутся безрассудными. Она наклонилась к его уху и тихонько спросила:

– А где мы будем сегодня ночевать? У тебя, у меня или ещё где?

– Намекаешь на купальню? – усмехнулся новоиспечённый муж, сверкнув на неё глазами. – Я не против.

– Нет, а всё-таки?

– Понимаешь, – как-то смутился суженый, – я ещё две недели назад сказал Дирку, что женюсь и мне нужны покои побольше. Он выделил нам покои: две спальни и гостиная. Там успели всё помыть, но успели приготовить только одну спальню – мою, и то не до конца. Там посередине стоит кровать и из мебели пока больше ничего нет. Нет даже штор. Прости, всё так быстро случилось, я не успел…

– Он ещё и чувствует себя виноватым. Я даже начинаю себе завидовать, – подумала Аня. А вслух сказала, – Потом пойдём и разберёмся на месте. Может, не так уж всё там и плохо?

Потом они пошли и разобрались. Оказалось всё так, как Ингер и описал: большие пустые чистые гулкие покои без штор и занавесей, с хорошо промытыми окнами, через которые в комнаты заглядывали звёзды и золотой серп месяца, плывущий в облаках по чёрному бархату ночного неба. И никакой мебели, только лишь посередине одной из комнат стояли застланная свежим бельём большая новая кровать и рядом маленький столик, на котором стоял поднос с фруктами и напитками.

Как и надеялась Аня, всё оказалось не так уж плохо. А точнее, – признала она, просто восхитительно. В окна их покоев, улыбаясь, смотрела волшебная ночь и слова опять были не нужны.

И только Ингер, перед тем как поцеловать Аню в первый раз в их первую брачную ночь, тихо и как-то застенчиво шепнул ей прямо в ухо:

– Я очень тебя люблю. А ты меня?

– Я тоже тебя очень люблю. И никогда не предам. – также тихо прошептала Аня, и посмотрела в его мерцающие в темноте глаза. Он поцеловал её, и счастье взаимной любви накрыло их своим сияющим пологом.

Прошло два месяца. Осень начинала сдавать позиции приближающей зиме, листва пожелтела, покраснела, побагровела и кое-где даже осыпалась. Теперь иногда по утрам на пожухлой траве сверкал иней, а садовники торопливо заканчивали укутывать на зиму цветы и прибирать постепенно засыпающий на зиму парк.