Александр Константинов (Олег Айрашин) - Рай для грешников [litres самиздат]

– К тому же ухлопал Уругвая.

– Жаль, что меня не видела баронесса.

– И последнее. Носорог, – Ратников кивнул на экран. – Ты и здесь не оплошал.

– Я сам в шоке – без очков даже в стену не попадаю. Принести справку от окулиста?

– Вот видишь, и биография у тебя безупречная. Итак, мы имеем к тебе предложение.

– А точнее?

– Войти в штат нашего сектора. Тогда мы сможем тебя прикрыть.

– Не, ребята, не про меня такая жизнь. Заждались родные рукописи.

– А вот тут, батенька, мы вас и поправим, – сказал Вараксин. – Для кого ты писать собрался? Какие читатели? Они мертвы. Уж десять лет народ живёт в интернете да в телевизоре. А книги – глас вопиющего в пустыне. Или на кладбище.

– Не-а, немножко наоборот. Не понимаете вы моей музыки. Сочинительство – занятие более чем настоящее. Божественное. Сигареткой угости, Анатолий Борисович.

Он щёлкнул по дну пачки и протянул мне.

– Ведь кто такой автор? – продолжил я. – Господь бог, кто даёт начало мирам и человекам. Не было этого дядьки, и той милой дамы, – и вот явились свету. Думаете, Анна Каренина погибла? Протестую, живее всех живых. И огоньку, пожалуйста.

Ратников щёлкнул зажигалкой.

– На кладбище, говорите? Скорее уж в родильном доме. Хотите встречное предложение? – я пустил дымное кольцо, вослед ещё одно; догнав первое, оно прошло сквозь него.

Белый и Вараксин хмыкнули.

– А давайте-ка оба-два к нам, в пятый сектор. Такие крутые, столько повидали. А ремеслу писательскому научиться несложно. Я помогу.

– Не надо включать Швейка, – сказал Ратников. – Дело серьёзней, чем кажется. Ты сразу в двух чёрных списках.

– Это как это?

– Формально ты убийца. Победит на выборах Путин – загремишь в Зону. А выиграет Джокер, до суда не доживёшь. Побереги себя, Александр Павлович.

– А если тут, но в пятом секторе? Живут же люди в посольствах.

– Или в монастырях. Нету лучшего приёма, чем сидеть всё время дома, – сказал Вараксин.

– И как долго ты будешь под корягой ховаться? – Ратников потёр подбородок. – Имей в виду, ребята Носорога наэликсирятся непременно, и будут коротать свой век до-о-лго. Чего улыбаешься? А здесь ты через год от тоски взвоешь.

Я промолчал.

– Посмотри, – продолжил Белый, – как мы живём. Птиц не слышим, звёзд не видим, женщин не целуем.

– Кстати, о женщинах…

– Я не забыл, – Белый притушил сигарету, рука нырнула в сейф и вернулась с двумя розовыми пробирками. – Пацан сказал – пацан сделал.

– Благодарю, дружище.

– А ты молодец, ни разу не напомнил. Да и сейчас ни один мускул не дрогнул. Так что ответишь? Готов сидеть в Академии бесконечно?

– А если приклеить усы?

– Даже пластика не спасёт. Тебя срисовали по полной, Александр Павлович.

– Это как это?

– Буквально. Полное распознавание образа, программа известная. Такая вот ситуёвина.

– Господи, как вы мне надоели.

– Мы его теряем, – сказал Вараксин.

– А теперь сыграем в открытую, – предложил я.

– В смысле? – спросил Ратников.

– Будет уже переглядываться, знаю я эти игры. Вы загнали меня в угол, так? Что Путин, что Джокер – один конец. А тут запереться – похоронить себя заживо. И какой тогда вам резон – давить на меня с такою силою? Что-то мне подсказывает, самое важное вы придержали на закуску?

– Так ведь мы… – начал Вараксин.

– Хватит уже мозги пудрить. Первый сектор – главный вивисектор.

– При чрезвычайных обстоятельствах действенны только чрезвычайные меры… – сказал Ратников.

– …Отчеканил Дон Кондор, – подхватил я. – Мы тоже читали Стругацких, но сейчас речь о другом.

– О чём же? – спросил Ратников.

– Знаете, что мне претит в вашем секторе? Профессиональная деформация личности. Скверная штука. Кто хорошо владеет молотком, везде видит одни гвозди. Ты, Анатолий Борисович, красиво как-то выразился: поперёк программы. Это про меня, лучше не скажешь. Беда, коль пироги печи начнёт сапожник. Согласись, нельзя изменить свою сущность.

– Можно, – ответил Ратников. – Вот на генах-то выехать любому под силу, было бы желание. А вот неспособность преодолеть, чем господь не наделил – самому добиться, – это да. Поперёк программы – высший пилотаж. Так что? Поможешь нам навести порядок в новой реальности?

– Нет. Я лишь сочинитель, и в первом секторе – посторонний. Ну что, открываем карты?

– Ладно, – Белый улыбнулся. – Ничего не утаишь, научили на свою голову. Смотрим дальше.

Снова толпа, опять портреты. А это что за гусь? Да это же я, собственной персоной. И народ аплодирует – мне, именно мне.