Сергей Ванин - Спецотдел «Бесогон» [litres самиздат]

Проверено не однократно: очень сильно действует на людей этот самый жест. Дисциплинирует, что ли, заставляет обдумать свой ответ. Вот и на председателя Гавриленка этот жест подействовал. Задумался старикан, почесал массивный с большими залысинами лоб и отвечает:

– Даже не знаю, как вам и сказать, товарищ старший лейтенант. Вроде бы перед самой войной зверюга эта объявилась. Потом, кажись, пропала ненадолго, а после опять свирепствовать начала.

– И при фашистах свирепствовала?

– И при них тоже кровь лила. И наших, и немцев драла зверюга эта. Никто ее изловить не мог. Знаю, у фрицев помощник местного коменданта капитан фон Лейниц охотником знатным у себя в неметчине числился. Вознамерился убить он волка этого, да только сам в лесах местных сгинул. После его исчезновения лютовали немцы очень…

Гавриленок замолчал, достал из кармана старенького затертого до дыр армяка кисет и принялся старательно сворачивать внушительную самокрутку.

– Оставьте это дело, Иван Ефимович. Вот папиросы, курите на здоровье, – говорю я и протягиваю Гавриленку пачку столичного «Казбека», – берите, не стесняйтесь. У меня курево еще имеется.

Председатель благодарно кивнул и, закурив, выпустил в потолок плотную сизую струю дыма. Зажмурившись от удовольствия, он медленно выпускал изо рта маленькие аккуратные колечки дыма.

– Скажите, уважаемый Иван Ефимович, а не было ли в ваших кроях чего-нибудь этакого, похожего на некое колдовство? В общем, не случалось ли чего-то не вполне понятного для простого человеческого разумения? – задаю я второй по важности вопрос.

Гавриленок поперхнулся терпким сизым дымом «Казбека» и затравленно взглянул на меня.

– То есть? Не совсем понимаю вас, товарищ старший лейтенант…

– Ну, не проживают ли здесь, в деревне, или где-либо поблизости какие-нибудь темные личности? Ведьмы, или что-нибудь в этом роде? – прямо спрашиваю я.

Гариленок погасил папиросу, зачем-то сунул окурок в ящик своего ветхого стола и, хорошенько прокашлявшись, ответил:

– Есть тут неподалеку избушка одной тетки. Чертычихой ее люди кличут, хотя по паспорту она Конько, Ярослава Конько. Местные несознательные, погрязшие в суевериях личности считают ее ведьмой. Но это все сказки…

– Как сказать, – пожал я плечами, – иногда сказки бывают правдивей самой жизни, – говорю.

– Не знаю, о чем вы толкуете. – Гавриленок глянул в окно на сгущавшиеся сумерки, – вечерять пора, однако. Поздно уже. Вы где остановились, товарищ старший лейтенант?

– Пока нигде, – я поднялся из-за стола и шагнул к двери, понимая, что разговор закончен.

– Можете квартировать у нас. Бабка моя довольна будет, места много, двое нас всего с нею, детей мы не нажили…

– Была мысль, в саперной части ночевать хотел, – ответил я, не желая стеснять старика.

– Расположение саперов в трех километрах отсюда, а моя изба рядом, – Гариленок указал рукой на стоявшую неподалеку от сельсовета неприглядную кособокую избенку, – не гляди, что неказиста. Зато банька рядом имеется, – перехватив мой взгляд, продолжил председатель.

– Спасибо за приглашение, может статься, воспользуюсь, – я надел фуражку и, пожав руку председателю, вышел в стремительно сгущавшиеся сумерки.

Мне хотелось пройтись по деревне и поговорить с кем-нибудь еще. Не то, чтобы я не верил словам Гавриленка, но дополнительные сведения помогут составить более полную картину происходящего в Граличах.

Граличи оказались довольно-таки большой деревней. Главной улицы, как таковой, здесь не было, что характерно, для большинства белорусских сел той поры. Домишки стояли, как Бог на душу положит. Я отошел от сельсовета и двинулся по узенькой заросшей бурьяном кривой тропинке. Отойдя немного, оглянулся, в окне мелькнула и тут же пропала седая голова председателя. Гавриленок внимательно следил за мной, и это показалось мне странным. Но вскоре я нашел этому оправдание, мало кто обрадуется приехавшему из самой столицы офицеру МГБ. От такого гостя добра не жди. Думаю, старик Гавриленок понимал это очень хорошо.

Вскоре я заметил небольшую аккуратно побеленную хатку и свернул к ней. Забор возле домика был выстроен из длинных жердей, перехваченных ржавой проволокой. Калитка была не закрыта. Я вошел, навстречу мне выбежала маленькая кудлатая собачонка. Пару раз гавкнув для приличия, она неспешно удалилась в ладно сбитую будочку. А на крыльце показалась молодая статная женщина в меховой безрукавке и стареньких резиновых ботах.