Сергей Ванин - Спецотдел «Бесогон» [litres самиздат]

Берия встал из-за стола и, подойдя к окну, резко рванул створку на себя. В комнату ворвался морозный воздух. Нарком ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки.

– Дай закурить, Вахтанг!

– Ты ж не куришь, Лава.

– Закурю, хоть, врачи и запретили мне придаваться этой пагубной привычке, – Берия метнул в Вахтанга острый, словно лезвие бритвы взгляд, – когда теряешь друзей, становится очень обидно. Ведь старый друг – это всегда частица тебя самого. Ты мне веришь, Вахтанг?

– Верю, – Дадуа почувствовал, как к горлу подкатывается твердый, словно камень, комок.

– Значит, останешься?

– Останусь, конечно, останусь, Лава. Я ведь давал присягу честно служить своему народу, там, где я буду нужен. Если я нужен здесь, что же, так тому и быть! Хоть и слабо верю в то, о чем ты мне здесь толкуешь!

– Ничего, поверишь, а пока, принимай дела! – Берия облегченно вздохнул, подвигая к Дадуа внушительную папку с написанными от руки донесениями. – И единственного пока сотрудника, лейтенанта НКВД Сорокина принимай тоже, – нарком легонько подтолкнул к столу поднявшегося из кресла Савву Валериановича, – офицерское звание присвоено ему по моему личному приказу. Тебя же я званиями отягощать не хочу. Должность моего личного советника подойдет?

– Более чем, – усмехнулся Вахтанг.

– Тогда прими мандат, – Берия аккуратно положил на стол машинописный лист с жирным оттиском печати Наркомата и размашистой подписью наркома.

«Вахтангу Дадуа оказывать всяческую поддержку и беспрекословно выполнять все поручения и распоряжения советника народного комиссара внутренних дел. Лаврентий Берия» – значилось в мандате.

– Вот это верительная грамота, при царизме нас такими не снабжали! – восторженно воскликнул Сорокин.

– О проделанной работе и проведенных операциях докладывать лично мне. Вашей группе будет присвоен оперативный псевдоним «Бесогон» – Берия убрал в карман пиджака пенсне, накинул пальто и, надвинув на глаза шапку-пирожок, шагнул в коридор, – явочную квартиру покидать по одному. Я – первый.

Вахтанг подошел к окну и осторожно отогнул край занавески. Через двор неторопливо шествовал полный человек в немного великоватом для его маленького роста пальто. Сильно ношеная каракулевая шапка и отсутствие пенсне делали наркома непохожим на самого себя. Двое школьников младших классов, игравших возле обледеневшей горки, кинули в спину полноватого маленького человека по снежку, и Берия, погрозив им кулаком, продолжил свой путь.

« Ах, как бы испугались родители пацанов, узнай они, в кого их детки бросали сегодня снежки», – подумал Вахтанг Дадуа.

Я потомственный бесогон Савва Валерьянович Сорокин, сын – жандармского поручика Валериана Фомича Сорокина. Матери своей не знал, она погибла от рук одного подлого вурдалака, когда мне не было и года. Упырь, срывавший свое истинное лицо под маской действительного статского советника, таким образом отомстил отцу, который подобрался к нему слишком близко. Тогда мерзавцу удалось уйти невредимым. Много позже я все-таки разыскал и убил этого поганого кровопийцу, но об этом позже…

И отец, и дед мой были бесогонами и боролись с нечестью. Тайный отдел, в котором они проходили службу, существовал при Главном Жандармском Управлении. Я пришел на смену отцу в семнадцатом году. Было мне об ту пору без малого восемнадцать лет, я числился вольноопределяющимся и стал потихоньку участвовать в делах, что раскрывали мои старшие товарищи. Дел было достаточно много, но случившаяся Октябрьская Революция упразднила нашу службу. Жандармские офицеры были арестованы и впоследствии почти в полном составе расстреляны.

Мой дед не дожил до этих смутных дней, а отец, уволенный к тому времени из расформированного уже отдела, был растерзан пьяной шпаной возле Курского вокзала, где пытался подрабатывать носильщиком. Я же был арестован, обвинен в религиозной пропаганде и осужден на три года. Позже мне добавили еще десять за плохое поведение. Я успел отсидеть лишь половину срока, и был отпущен на свободу. Я устроился наборщиком в типографию, но вскоре был арестован вновь. На этот раз получил пятнаху. В составе политзэковского этапа меня отправили в один из мордовских лагерей, но вскоре последовал вызов в Москву, где я был представлен Вахтангу Дадуа, ставшему впоследствии моим начальником. Так я попал в отдел. Говорят, с моим делом знакомился лично Лаврентий Берия, именно он освободил меня из лагеря и предложил служить в спецотделе «Бесогон».