Аргентина Танго - Тигры Редфернов

- Но вы его знали, – сказал комиссар, пристально глядя на консультанта. – Вы узнали его и попытались задушить там, на корабле.

- Что-оо?! – Лонгсдейл подскочил в кресле и в негодовании вскричал: – Я этого не помню! Я не мог этого сделать! С какой стати мне...

- Его помнит тот, другой, – ответил Бреннон, с удивлением отметив, что еще ни разу не видел Лонгсдейла настолько возмущенным. – Тот человек, которым вы были до процесса. Ваш пес тоже помнит Редферна.

Кусач опустил морду на колено консультанту.

- Я не помню... – потерянно прошептал Лонгсдейл. – Я ничего такого не помню.

- Это вы, Джон, – мягко сказал комиссар, – тот, кем вы были до превращения. Вы знали Редферна и за что-то очень на него злы. Быть может, за то, что это он привел вас в тот дом на побережье Эсмераны, или за то, что он не помешал процессу.

- Вы говорили, сэр, что все Редферны однажды просто исчезли, – вдруг вмешалась Джен. – Даже показывали мне их родовое древо. Последний ребенок в их семье родился семьдесят пять лет назад. Раз пироман устроил это все в их замке, то, быть может, они узнали обо всем: о нежити, о нечисти, о консультантах – и решили стать частью организации охотников? А если Лонгсдейл или кем он там был выступил против...

- А дети? – спросил Бреннон, у которого от этого предположения мороз пошел по коже. – Куда они дели детей?

- Ну... а куда у вас принято их девать? – пожала плечами Джен. – Может, вырастили и тоже того, в консультанты.

- Что же это за семейство, которое готово так поступить?

- Если пироман такой, – хмыкнула ведьма, – то откуда нам знать, что его родичи чем-то лучше? Как вы говорите, они поколениями пили воду из магической жилы и могут так сильно отличаться от людей... – она помолчала, размышляя, и неохотно добавила: – Может, они уже были больше похожи на нас. Вон, пироман младше последнего поколения лет на двести, и то полностью полоумный. Представляете, какие у него потомки?

- Ну, он не совсем полоумный... – пробормотал Натан: некое здравое зерно в рассуждениях Энджела иногда было. Но если Редферны приняли такое решение, а Лонгсдейл стал изгоем в семье, потому что не согласился – то это многое объясняет...

- Но тогда где они все? – тихо спросил консультант. – Почему они оставили свой замок?

- Не знаю. На то могли быть причины...

Лонгсдейл нахмурился и наконец поднял глаза на комиссара:

- Вы сможете найти Редфернов?

Пес почему-то тихо вздохнул и лизнул руку консультанта.

- А вы хотите их увидеть?

Лонгсдейл долго молчал, напряженно раздумывая, и наконец сказал:

- Да. Хочу.

16 сентября

Маргарет полулежала в кровати, завернувшись в плед, и смотрела в окно. Это ее кровать, и ее комната, и ее подушка – и это было так странно, вновь оказаться здесь, снова видеть в окно ту же улицу и те же дома по соседству. Вчерашний день ей едва запомнился: она смутно осознавала, что сперва долго плакала, уткнувшись в мягкую мамину грудь, потом была горячая ванна, какая-то еда – и еще прекрасное лицо в золотом ореоле, а потом Маргарет уснула, крепко держась за руку отца.

"Валентина, – подумала девушка. – Наверное, это была Валентина..."

Она поерзала на кровати. Мама послала горничную в магазин белья, и теперь корсет немилосердно впивался в бока, грудь и спину Маргарет. За полгода она начисто отвыкла от этих дивных ощущений. Слава Богу, без кринолина пока обошлось, хотя в юбке и блузке старшей дочери миссис ван Аллен Маргарет было неуютно.

Братья не отходили от нее все утро, и мама с трудом отогнала их, когда у мисс Шеридан уже голова пошла кругом от уймы новостей. Она и не подозревала, как сильно вырастут младшие за полгода и сколько всего захотят ей рассказать. Папа ничего не рассказывал – молча сидел в кресле рядом, не сводя с Маргарет взгляда и не выпуская ее руки. Когда Эдвин наконец увел младших, отец спросил:

- Этот человек тебя не обижает? – и она чуть не умерла от стыда. Папа поседел и постарел лет на десять. Девушка всхлипнула и потянулась его обнять. Отец прижал ее к себе и погладил по голове. Маргарет тихо шмыгнула носом. Она не могла удержать рядом и свою семью, и Энджела – и знала, что ей все равно снова придется выбрать. Но у нее не хватило смелости сказать об этом папе.

Теперь, когда они дали ей время подумать, Маргарет должна была решить. Она могла остаться – в своей уютной маленькой комнате, рядом с мамой и папой, с братьями, с кузенами, с дядями и тетями; но как она ни старалась думать только о них, ее мысли вновь и вновь возвращались к Энджелу. Здоров ли он? Смог добраться до врача? Помог ли ему хоть кто-нибудь? Может, ему нужна помощь прямо сейчас, вдруг он один, слишком устал или упал без сознания где-нибудь по дороге домой! А если его и лечат – заботяться ли о нем как следует?