Лиза Розенбеккер - Поцелуй музы [litres]

Он выкрикивал вопросы в угол темно-красного зала. Так, будто знал, что мой отец находится где-то там, но не знал, где именно. Мог ли он на самом деле наблюдать за нами? В груди возник робкий трепет. Я позволила себе обзавестись крохотной надеждой на спасение. Даже если не свое, то хотя бы на спасение Лэнсбери, где бы он ни был.

– Но я могу тебя успокоить. Твоя дочь – добрейший на свете человек. Абсолютная противоположность тебя. Она здесь лишь потому, что хочет спасти человека, чье имя послужило для меня приманкой. Скажи, Малу, ты хоть на секунду усомнилась в нем?

Слева от меня кто-то толкнул Тома в мое поле зрения. Он тоже был связан и выглядел очень потрепанным. Из раны на голове сочилась кровь, он трясся как осиновый листок. Музы сбили его с ног и поставили на колени. Он был жив. Слава богу.

– Твоя дочь способна любить, Ливси. Ты знаешь, что это такое? Она самостоятельно позаботилась о любовной истории в этом представлении, разве это не здорово? Возможно, она прирожденный театрал.

Лэнсбери был брошен на пол двумя музами рядом с Томом. Наши глаза тут же устремились друг к другу. Мне хотелось рыдать от облегчения. Он тоже был жив. Он сопротивлялся, пытался подняться и двигался в моем направлении. Музы повалили его, он упал вперед, ударившись плечами о пол. Но ни на секунду он не отводил от меня глаз. Он снова попытался подняться, но я показала движением головы, чтобы он подчинился. Он послушался меня, но остался в боевой готовности. Кто знал, как далеко могли зайти мистер Пэттон и его чокнутые музы.

Мистер Пэттон встал напротив меня на край сцены.

– Вот мы все и собрались. – Он засмеялся и расправил руки. – Вместе мы позаботимся о кульминации и грандиозной развязке. Ты ведь принял мое приглашение? Смотри, Ливси, и страдай. Как это делал я.

Если в моей жизни и был момент, когда мне больше всего хотелось поддержки отца, так это было именно сейчас. Я надеялась, что он появится и остановит этого сумасшедшего. Но ничего не происходило, зал, как и прежде, оставался пустым. Неужели мистер Пэттон просчитался? Он наверняка исходил из того, что отец приглядывал за мной, и рассчитывал, что он бросится меня спасать, когда у него появится такой шанс. Наконец такой шанс выпал, мистер Пэттон подал его на блюдечке с голубой каемочкой, но воспользуется ли он им? Или он будет спокойно наблюдать, как я умираю, чего, казалось, и хотел мистер Пэттон? Если бы в тот момент ничего не произошло, мы бы пропали. На моих глазах выступили слезы, размывая взгляд. Сердце билось все медленнее, опасно успокаивалось, словно было готово сдаться. Лэнсбери наклонился в мою сторону, однако музы оттолкнули его. Мистер Пэттон повернулся ко мне и взял в руку мой подбородок. Другой рукой он сорвал со рта скотч. Я тут же плюнула в него. Он поблагодарил меня за это пощечиной, от которой мою голову откинуло в сторону. Лэнсбери зарычал.

Мистер Пэттон наигранно вздохнул и вытер плевок с рукава.

– Тебе повезло, что я убью тебя не сразу. Я еще должен выполнить обещание. В качестве компенсации за магическое проклятье. – Он отвернулся от меня и предоставил слово музам. – Она теперь ваша.

Полигимния опустилась возле меня на корточки. В этот раз я не стала уворачиваться.

– Оставь меня в покое! – закричала я, но звука не последовало. Как только она положила ладони на мои щеки, я не могла пошевелиться. Я знала, что это означало. Вот-вот должен был свершиться поцелуй музы. Полигимния поцеловала меня прямо в губы, затем укусила меня и отпрянула.

В моей голове заиграла музыка, она смешалась с поющими голосами и визжащими инструментами. Было неприятно, слишком много впечатлений кружилось у меня внутри. Только я преодолела это шоковое состояние, следующая муза опустилась рядом со мной. Талия, которая одной рукой надавила мне на рану, а другой обхватила лицо. Она тоже прижалась к губам с неприятным поцелуем. К музыке добавились смех, шутки, театральные зарисовки, их сопровождали тысячи аплодисментов. Музы вливали в меня свои идеи, но их было слишком много. Голова гудела и, казалось, вот-вот бы лопнула. Сразу же после второго поцелуя я застонала и стала изворачиваться в оковах. Но они не давали мне отдышаться. Следующая муза уже была наготове.

– В момент нашей последней встречи я не представилась, – прошептала она. – Я – Каллиопа, и это я совершила первое убийство. – Ее поцелуй был нежным, но не менее пугающим от огромного количества идей. Стихотворения и философские мысли смешались с хаосом, царившим в моей голове. Невыносимая боль распространилась по телу, и я закричала так громко, как только могла. Лэнсбери боролся с оставшимися музами, которые удерживали его. Появилось темное облако, которое обычно возникало перед глазами, когда я забирала идеи писателей, за ним последовало магическое покалывание, которое обычно сопровождалось поцелуем. Но оно было не в силах противостоять мощи и большому количеству идей, которые в меня пихали древние музы.