Борис Сапожников - Noir

На удивление тот не схватился оружие даже в самые острые моменты и остался спокоен. Я не мог видеть однорукого дунсинанца, однако слыша то, как он переминается с ноги на ногу и со стальным скрежетом сжимает пальцы на искусственной руке, понимал — если бы не присутствие гезита, я давно уже получил бы металлическим кулаком в морду.

Когда я закончил говорить, гезит долго в задумчивости тёр подбородок.

— Знаешь что, франт, — сказал он через несколько томительных минут раздумья, — не мне такие решения принимать. Я отстучу в замок Паутины. Тан держит жучка при себе с тех пор, как паренька вытащили с боем оттуда, — гезит ткнул пальцем наверх. — Вот теперь пускай сам и решает, как с тобой быть.

— Найди телеграфиста, и пускай отстучит тану запрос, — велел гезит однорукому, — а мы с франтом подождём ответа.

Однорукий, ничего не сказав, убрался, и мы остались вдвоём.

— Не стоит ему тут торчать, когда такие дела обсуждаются, — сказал гезит, когда за моим сопровождающим закрылась дверь. — Он считает себя человеком старой закалки, и всякие связи с законными властями для него… вне закона, — рассмеялся собственному каламбуру кавдорец. — Для него мы — заурядная банда с нижних улиц, только сильнее остальных. Он не думает над наследием, считая, что всё это — бредни искупителей.

— Будь в этой истории замешан любой другой дом с нижних улиц, я бы даже не сунулся сюда.

Ждать ответа пришлось недолго. Гезит не успел даже на правах вежливого хозяина предложить мне выпить (хотя он и не торопился с этим), как в комнату вернулся однорукий дунсинанец в сопровождении тощего, сутулого парня в очках с разными линзами, кое-как подогнанными под оправу из проволоки.

— Тан велит снаряжать для франта машину и катить с ним в замок Паутины, — сообщил однорукий. И тощий парень, по всей видимости, тот самый телеграфист, подтвердил его слова парой нервных кивков.

Если честно, я не думал, что доберусь до таких высот подпольного мира нижних улиц моего урба. Мало кто мог бы похвастаться, что видел самого кавдорского тана. Однако мне выпала такая честь.

Гезит не стал задерживать меня в своём форте и вместе со всё тем же ловко улизнувшим с дежурства одноруким дунсинанцем отправил в главную крепость кавдорцев — замок Паутины. Ехали мы на паровой вагонетке, в каких на оружейных заводах урба перевозят детали для многочисленных механизмов, боеприпасы или рабочих. Особым комфортом она похвастаться не могла, зато бежала довольно быстро, поскрипывая и позвякивая на разболтанных стыках проложенных в этих тоннелях невесть когда рельсов.

Замок Паутины куда больше подходил под понятие «твердыня», нежели небольшой форт, откуда мы приехали. Он занимал целый зал на перекрёстке нескольких больших — в два, а то и три человеческих роста высотой — тоннелей. Цитадель имела три этажа, и уверен, весьма обширные подвалы. Вокруг неё возвышалась стена, собранная из траншейных щитов, подогнанных друг к другу идеально плотно. Тут даже ворота были, украшенные гербом дома Кавдор — коронованным оленем. Водитель паровой вагонетки, подъехав к ним, просигналил, и нас впустили внутрь.

Во дворе замка я не увидел ни одного гламиссца — лишь дунсинанцы в синих клобуках с длинными хвостами и командовавшие ими бирнамцы, скрывающие лица под выкрашенными в индиго синими масками или же обходившиеся татуировками того же цвета. Оружие и защитное снаряжение у всех было более-менее приличного качества, пускай и старое, зато видно, что за ним очень хорошо ухаживают. Выделялись среди них искупители, носившие длинные рясы и высокие клобуки, закрывавшие всё лицо, оставляя свободными только глаза. Как среди них можно было определить дунсинанцев или бирнамцев, я не представлял.

Сопровождавшего меня дунсинанца отправили обратно той же вагонеткой, а я вместе с парой сурового вида бирнамцев, чьи бронежилеты украшали шильдики с коронованным оленем, прошёл прямиком на аудиенцию к тану.

Глава дома Кавдор был высок — его можно было бы даже назвать долговязым, однако в нём ощущалась внутренняя сила. Тан походил на циркового акробата — с виду кожа да кости, но стоит только ему выполнить простейший трюк, и становится сразу понятно, насколько силён на самом деле этот человек. Одевался он ничуть не роскошнее тех же бирнамцев, а лицо с густой рыжеватой бородой не скрывал, ограничиваясь татуировкой в виде трёх широких вертикальных полос цвета индиго.

Тан сидел в стальном кресле с высокой спинкой, напоминавшем трон. У ног его расположился мальчишка лет десяти, а может, и старше, но из-за общей тощести кажущийся младше своего возраста. Мальчуган сидел прямо на полу, потому что больше никаких других сидений в просторном зале не имелось. Зал вообще был пуст, даже гвардейцы, что привели меня, тут же покинули его, повинуясь жесту тана.