От Машки никто не ожидал такого бесстрашия и умения обращаться с рогаткой. Она расстреливала из нее кровопийц, как мальчишки бьют из рогаток воробьев или жаб. Стреляла серебристыми алюминиевыми пуговицами, отрезанными от старых Вовкиных школьных костюмов. И хотя известно, что вампира (раз так, то и вурдовампа) можно убить лишь серебряной пулей, алюминиевая пуговица убивала не хуже. Вон глядите, как Машка всадила пуговицу в лоб загнанного в угол Мица — лоб маленького вурдовампа разлетелся вдребезги, будто разбитое фарфоровое блюдце! Вот такие удивительные пуговицы на старых советских школьных формах.
У Безсонова стрелы кончились раньше, чем в доме вурдовампы. Поэтому пришлось отложить арбалет и взяться за осиновый кол. Правда, Женька опять зазевался (ох уж эти творческие люди!): он замешкался, поднимая с пола кол, и это ему едва не стоило жизни. Здоровенный вурдовампище с голым черепом и необъятным, точно бочка с пивом, животом (определенно, это был бритоголовый здоровяк, тот самый Лысый-толстый, поправившийся на человеческой крови) откуда ни возьмись подлетел (что никак не вязалась с его внушительной комплекцией) к Безсонову и — бац! — наступил ему на руку тяжелым солдатским ботинком. Резко потянул Женьку за волосы, со звериным рыком распахнул клыкастую пасть… Но уже в следующую секунду из пуза бритоголового громилы ударил фонтан какого-то дерьма и с ног до головы окатил Безсонова. То Сашка Спинов подоспел кстати, ударив вурдовампа в спину, с трудом пробил насквозь добросовестно выструганным колом. Это ж надо, какие здоровенные экземпляры иногда попадаются среди кровопийц!..
Бой с вурдовампами продолжался около двух с половиной часов. В комнате стоял жуткий смрад, стены были обрызганы какой-то красно-коричневой гадостью, над останками кровопийц поднимался зеленоватый вонючий дым, вскоре вызвавший дружный кашель у охотников на вурдовампов. По полу катались остекленевшие глаза кровопийц (наверное, единственное из их плоти, не подвергнувшееся распаду), глаза были разные, но во всех читалась одинаковая лютая ненависть, залитая напоследок, точно смолой скорпион, холодным багрянцем смерти. Вовка Спинов, пару раз поскользнувшись на тех мертвых-живых глазах, едва не шлепнулся на вонючую трупную кучу.
Под конец с Машкой случилась истерика. Наткнувшись где-то среди мусора, обломков мебели и кусков мерзкой плоти на клюшку для гольфа, она не долго думая разбила два стекла в высоком клетчатом окне. В тот же миг спасительная предрассветная прохлада хлынула в старый, умирающий дом.
Затем Машка, войдя в раж, набросилась на странную галерею. Казалось, портреты великих и не очень людей, так или иначе причастных к мифу и жизни упырей, вампиров, вурдовампов и прочих нелюдей, с немым укором взирали на Гриценко и его бесстрашных друзей… Девушка сокрушила все до одного портреты. Не пощадила ни Гете, ни Толстого, а бумажный лоб князя Дракула трижды рассекла стальной клюшкой.
Рассвело. Казалось, разделались со всеми. Не все убитые вурдовампы растекались на полу зловонными кляксами. Некоторые, почернев, медленно оседали, словно мартовские сугробы. Гриценко трижды обошел поле битвы, с отвращением заглядывая под сеть, но так и не нашел, кого с такой настойчивостью искал. Не было мастера, да и жена куда-то пропала.
— Так Приходько здесь не было с самого начала! — с уверенностью заявил Спинов-старший.
— Маму я тоже не видела, — со слезами в голосе призналась Маша. — Может, она еще жива?
— Жива, конечно, жива, — попытался успокоить дочь Гриценко. — Грызет сейчас кого-нибудь в подворотне.
— Ну, папа, какой же ты! — обиделась дочь.
— Да чего там, Маш, все путем. Мамке твоей никакие злыдни не страшны. Лишь бы она сама… того самое… Короче, дочь, ты поняла.
На следующий день все сумские газеты протрубили об отважных самоучках — охотниках на вурдовампов, о грандиозной битве на втором этаже старого, не зарегистрированного ни в одном жэке дома, о причастности к мистическим кровопийцам известного в городе человека — мастера Бориса Савельича Приходько… Никто газетной шумихе не поверил или сделал вид, что не верит, а кто-то, напротив, рассказывал, что Приходько встречали живым и здоровым, и не в компании кровожадных вурдовампов, а под ручку с вполне привлекательной женщиной. По словам других очевидцев, сразу после обеда мастер неожиданно появился на заводе, быстро оформил увольнение и исчез. В конце того же дня в заводском сортире нашли мертвым скользкого и лысого, как подшипник скольжения, заммастера Фомича, закадычного дружка Бориса Савельича. Фомич лежал в луже крови с перекушенным горлом… Но Гриценко этому не поверил. Отныне Серега верил только своим глазам: мастер пропал из города, а мужика, очень похожего на Фомича, Серега пару раз замечал в толпе в центре города… Но вот куда подевалась жена?
Читать дальше