Роберт Хайнлайн - Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник)

Я знаю, что так и не пояснил, почему две правки, по общему признанию легкие и незначительные, бросили меня в штопор и отняли у меня десять дней работы с большими мучениями. Я не знаю, как мне это объяснить, но это правда. Часть причин можно найти в моей чикагской лекции, которую Вы недавно читали. Я с неизбежностью пишу научную фантастику, руководствуясь единственным принципом – принципом экстраполяции и перемен, – но как только моя вещь попадает к редактору (как в данном случае), ее начинают проверять на соответствие куда более древним принципам, которые гласят, что наша нынешняя культура в высшей степени безупречна и я не должен лезть своими грязными руками ни к одной из ее деталей, которые дороги сердцу любого критика, который может прочитать мою историю. И это дошло до той стадии, когда я уже не могу продолжать. Могу ли я писать по-другому, пока не знаю. Не смогу, пока не вернется нормальное настроение. И я не знаю, как ей сказать, что я, похоже, не смогу выдать ей ту историю, которую она от меня ожидает, – я пробовал шесть или восемь раз, потратил впустую много дней, и все способы, которыми я могу выразить это, кажутся грубыми или неадекватными. Я знаю, что это выглядит глупо, но это правда.

Чуть позднее он признавался Лертону: «Я чувствую, что мы зашли в тупик с этой ювенильной серией».

Затем депрессия сменялась моментами самоотреченного просветления, и он бросался писать Алисе Далглиш чуть ли не покаянное: «…Вы можете редактировать меня, потому что с этим Вы справляетесь лучше, чем я; другим редакторам я не позволю ничего менять, потому что они не столь хороши. Короче говоря, я хочу продолжать писать книги для ребят, и я хочу писать их для Вас. А если у нас это не получится, я, видимо, не буду их писать ни для кого другого…»

Затем он рвал письма и снова погружался в депрессию.

Между тем журнальная версия романа продвигалась все дальше в сторону производства. Джон Кэмпбелл, по давней традиции, захотел поменять ее название:

5 апреля 1957 года

Джон В. Кэмпбелл-младший – Роберту Хайнлайну

Ты знаешь, Боб, у меня руки чешутся переименовать эту твою историю в «Раба». Торби был рабом на каждом этапе своего пути – включая финальную. Маргарет указала ему на его рабство у вольных торговцев; генерал авиации Смит указывает на его рабство в конце книги.

Одним заходом дело не ограничилось:

3 мая 1957 года

Джон В. Кэмпбелл-младший – Роберту Хайнлайну

Я не буду менять название на «Раба», но, несмотря на то что в списках «Ежедневного индекса [ научно-фантастических рассказов ] » нет вещей с названием «Гражданин», мне кажется, что «Гражданин Галактики» не столь мощное название, какого заслуживает этот сюжет. Как насчет чего-нибудь типа «Там нет свободы»? Так или иначе, но в названии должна отражаться эта мощная ирония, что Торби свободен в качестве раба последнего нищего и полностью закабален в качестве диспетчера галактической власти.

Хайнлайн отвечал предельно вежливо:

17 мая 1957 года

Роберт Хайнлайн – Джону В. Кэмпбеллу-младшему

Пожалуйста, не меняй название «Гражданина». Я признаю, что в сюжете есть что-то типа «Там нет свободы»; но это не моя тема, моя основная тема о том, что все создания повсюду ограничены их обстоятельствами, но зрелое создание (то есть «гражданин») готово встречать принуждение с позиции зрелости, не уклоняясь, не сбегая, не выбирая путь наименьшего сопротивления. И это, разумеется, не делает его рабом, хотя может потребовать от него самодисциплины более строгой, чем внешне навязанная дисциплина раба…

Но самое главное – это то, что книга поступит в продажу под этим названием, и я не хочу, чтобы какой-нибудь клиент купил эту книгу по недоразумению. Если есть необходимость изменить название, поговорите об этом со «Скрибнер» и согласуйте между собой другое название, но оно должно быть единым. Да назовите хоть «Хижиной дяди Тома в небе», если вы оба согласны на подобное. Я же всего лишь хочу играть честно с деньгами покупателей.

Тогда Джон попросил вставить словосочетание «гражданин Галактики» в текст, чтобы прояснить его использование. На это Хайнлайн согласился.

Он сделал вставку в самом конце книги, в последней сцене. В книжный вариант это исправление не вошло, а журнальный выглядит следующим образом:

«– У меня на завтра назначен званый обед.

– Ничего подобного.

– Но это так, Джим, и теперь я обязан.

– Знаю, – согласился старик, – обязанности есть у всех граждан. Вот что такое гражданин: человек, обремененный обязанностями. И если он не гражданин какой-нибудь зачуханной деревеньки, а как ты – гражданин Галактики, его обязанности запросто его же и сведут в могилу. Должно быть, лучшие твои деньки пролетели, когда ты был рабом.