Кристофер Прист - Экстрим [litres]

– Хэлло! – У водительницы было типично британское произношение. – Вы хотите съездить со мной в долину Монументов?

Это была девушка со съемочной площадки, и на ней был все тот же ковбойский костюм.

– Вас ведь зовут Шенди, да? – сказала Тереза, неожиданно осознав, что они еще никогда не встречались лицом к лицу.

– Да, а откуда вы знаете?

– Меня зовут Тереза Саймонс, и я очень рада нашей встрече.

– Прыгай в машину, Тереза. Нам с тобой нужно познакомиться. Слушай, а жарища-то какая! Не хочешь скинуть часть своих одежек? Лично я так прямо обожаю жару! – Она дернула руками за ворот своей рубашки, и та охотно, с характерным треском липучки разошлась до самого низа. Одновременно вырвались на свободу почти неприкрытые груди. – Давай-ка съездим тут в одно место, и там…

– Слушай, Шенди, ничего из этого не выйдет, – сказала Тереза.

Она смотрела вперед и видела ровную, почти прямую дорогу, по сторонам которой были словно руками расставлены высокие, изумительной красоты скалы.

– Это у тебя что, первый раз?

– Мне нужно уйти, ты уж извини.

– У меня есть дружок по имени Люк. Он был бы рад с тобой познакомиться.

– Нет, Шен. Может, когда-нибудь в другой раз, а сейчас мне никак.

– Это уж как ты хочешь. – Шенди надулась и стала смотреть прямо перед собой в пустынную даль.

– Да, мне нужно уйти, – сказала Тереза и вспомнила аббревиатуру LIVER.

* * * You have been flying SENSH Y’ALL * * *

* * * Fantasys from the Old West * * *

* * * Copyroody everywhere – doan even THINK about it!! * * *

Она снова забыла про эту идиотскую музыку, а сил заглушить ее не было. Так и слушала до самого конца.

На площадке для пикников за одним из столов сидит молодая женщина в легком цветастом платье. По столу разбросаны пластиковые чашки и тарелки, объедки и детские игрушки. Женщина смеется, ее маленький сын бегает по траве, увлеченный какой-то игрой.

Тереза стояла на краю прогалины, но затем быстро отступила за ближайшее дерево. На прогалину выскочил Джерри Гроув. Он картинно, широким движением вскинул пистолет, а затем передернул затворную раму, явно наслаждаясь сухим деловитым щелчком.

Женщина повернулась на звук. Вид человека с пистолетом привел ее в панический ужас, она крикнула что-то мальчику и попыталась развернуться на тяжелом бревне, чтобы поймать его, однако страх делал ее движения медленными и неловкими. Думая, что все это игра, мальчик отпрыгнул в сторону. Крик женщины превратился в пронзительный визг, который становился все выше и вдруг сменился звенящей тишиной, словно перейдя в диапазон ультразвука.

Тереза видела, что Гроув и понятия не имеет, как обращаться с оружием. Его рука, направлявшая пистолет на женщину, дрожала и ходила из стороны в сторону.

Вот уж теперь-то, мелькнуло у Терезы, фиг я буду тебя учить.

Гроув выстрелил. Пистолет подпрыгнул в его руке, а Розалинда Уильямс в ужасе закричала, вскочила и бросилась к своему сыну. Гроув выстрелил еще раз, пистолет снова подпрыгнул и на этот раз, по-видимому, вывернул ему руку. Пока перепуганная женщина ловила своего сына, Гроув прижимал руку с пистолетом левой рукой к животу и жалко кривился от боли. Низко пригибаясь, подхватив вопящего мальчика поперек тела, миссис Уильямс проскочила мимо него и помчалась к дороге.

Гроув попытался подстрелить ее на бегу, но поврежденная рука плохо его слушалась и не смогла нажать на спуск. Тогда он переложил пистолет в левую руку, торопливо прицелился и выстрелил вслед убегающей женщине. Отдача снова вздернула его руку, а миссис Уильямс с сыном на руках благополучно скрылась среди деревьев.

Все это время Тереза не дышала, теперь же она облегченно вздохнула, и ее вздох превратился в судорожный всхлип. Гроув повернулся на звук, но теперь она и не думала прятаться.

– А это что за блядь такая? – прохрипел он с ненавистью.

Тереза засмеялась, и вдруг ее охватило истерическое веселье, она захлебывалась, всхлипывала, сгибалась пополам от хохота.

– Я пристрелю тебя на хрен, сука ты долбаная! – заорал Гроув.

– Пристрелишь? Да тебе же и в стенку сарая не попасть! – крикнула в ответ Тереза и вспомнила, как века назад отец кричал на нее за промах.

Привет, сказала она отцу, когда тот проходил мимо нее, направляясь куда-то из дома. Последнее, что она ему сказала. Привет, папаша, это ведь ты втянул меня во все это, ты, свихнутый на стрельбе ублюдок. Она жалела, что не сказала ему и это, и много другого, пока была такая возможность. Она почти колотилась в истерике.