Геннадий Ерофеев: Поединок

— Меня зовут Вуайер, — остановившись в нескольких шагах от Яна, представился «портье». — Назовите ваше имя.

— Моё имя — Ян Влодарек, — отрекомендовался звездобой — теперь уже бывший. — Где я?

Губы Вуайера растянулись в гаденькую патерналистски-снисходительную улыбку.

— Вы в Мигдоле, друг мой, — сообщил он тоном, которым полицейские сообщают оклемавшемуся от побоев задержанному, что тот уже «прописан» в пикантной близости от параши. — Мигдол — это название, сочетание ничего не говорящих непосвящённому звуков. Я мог бы назвать наш мир как угодно, вряд ли от этого для вас что-нибудь изменилось бы. Вам следует понять главное: Мигдол — спонтанно возникшая в Мироздании, в Едином Сущем гигантская вневременная флуктуация. Мигдол — мир Вневременья, реализовавшееся в природе великое чудо.

Ян был плохим актёром, но решился подыграть Вуайеру:

— Уж не сплю ли я?

Вуайер хихикнул — мелким, нервно-скабрезным смешком.

— Я слышал эти слова тысячи раз, — поведал он, и его банальная, как и риторический вопрос Влодарека, фраза содержала сенсационную информацию.

Неважный актёр Влодарек худо-бедно был готов к сенсациям.

— Неужели я сам напросился к вам? — озадачился он, и его удивление было почти искренним.

В глазах посерьёзневшего Вуайера промелькнуло с детства переполнявшее его злорадство.

— Вряд ли к нам можно напроситься, — произнёс он наставительно. — Мы изъяли вас из вашего временного контекста ввиду опасно сгустившихся над земной цивилизацией… свинцовых туч. Ваш социум находится на волосок от гибели. Пока вы здесь, на принудительно покинутом вами поле галактической битвы установлен режим стоп-кадра. К великому сожалению, этот режим чудовищно энергоёмок, поэтому вам не стоит тратить драгоценное время на формулирование вертящегося у вас на языке вопроса: «Зачем я здесь?» — а следует сразу перейти к сути дела.

— А действительно, зачем? — спросил Ян, любивший «поводить за салом» как врагов, так и друзей.

— За тем, чтобы раз и навсегда решить, кто будет владеть Галактикой: земляне, или виртли, — пояснил прекрасно информированный Вуайер. — Вы выбраны поединщиком, чтобы в схватке с виртлем доказать право землян безраздельно господствовать в Галактике. — Он уже во второй раз скабрезно подхихикнул. — Или не доказать… Будете биться, как… э-э… Пересвет с Челубеем, — мерзко пошутил навидавшийся в хроноскоп всякой всячины Хроноразводящий — тёртый калач. — Только, в отличие от них, в предстоящем вам поединке ничья невозможна. (Ян внимательно слушал ушлого, дошлого и прожжённого Хроноразводящего.) Победа или поражение, третьего не дано. Стимул для стремления к победе наимощнейший: выигрываете вы, выигрывает и ваша цивилизация. Подсуживание исключается, бой будет честным.

— А вы, надо полагать, выступите в роли третейского судьи?

— Я уже выступаю в этой роли, — отрезал Вуайер. — Если трусите или сомневаетесь, можете отказаться от поединка, но выяснение отношений состоится в любом случае, с другими… участниками. Между прочим, ваш будущий соперник-виртль уже перемещён в Мигдол и дал на уникальное предложение утвердительный ответ.

На мгновение Ян ощутил себя как во сне. Как ни странно, он по чистой случайности знал, кто такие были Пересвет и Челубей. Да, их скоротечный поединок закончился ничьей со смертельным исходом для обоих поединщиков. Ничейный результат не оказал положительного влияния на последующие события: враждующие армии и не помыслили заключить перемирие, а сошлись в жестокой битве. Ян всегда «болел» за Пересвета и его соратников, он интуитивно ощущал кровное родство со старорусским богатырем. Пересвет не был профессиональным воином, а был так называемым монахом и, согласно летописи, даже на поединок с узкоглазым, месяцами не мывшимся смуглолицым захватчиком выехал в монашеском одеянии. И ещё одно: на шее хорошего парня Пересвета висел крестообразный талисман. Нет, не талисман — нечто гораздо большее! Это был символ веры. Затем вера была утеряна в «технологических» веках, наступившая эпоха звёздных войн носила клеймо времени безверия. Ян отдавал себе отчёт, что его беспримерный хадж только начинается, по сути он ещё и не начался, ибо Вуайер пока не получил ответа на своё заманчивое и крайне циничное предложение. Но Влодарек забегал вперёд, заглядывая одним глазком в затянутое фиолетовым маревом будущее, лелея подсознательную надежду вернуть себе и людям утерянный в океане прагматизма символ веры. Он наивно полагал, что вновь обретённая вера удержит людей от беспощадных галактических войн и от множества других греховных деяний и поступков. Ян не подозревал, что уже верит. Но вера его была слепа. Перед его глазами стоял красноречивый отрицательный пример Пересвета. Крестик на груди старорусского богатыря не предотвратил разгоревшуюся вскоре после смерти поединщиков колоссальную по тем временам кровавую бойню, но Ян по-прежнему считал священный талисман той единственной спасительной соломинкой, которая поможет человечеству вырваться из удушающего агрессивного безвременья. А ему, звездобою Яну Влодареку, поможет «выписаться» из вот этой «гостиницы «Вневременье» с беспринципным «портье», опрометчиво возомнившим себя властелином миров.