Александра Гринберг - Жнец крови и пепла [СИ]

Гейб не способен на преступление — не потому что так уж благочестив, а потому что второго такого трусливого ублюдка не сыщешь во всей Империи. Да и кто бы ни состряпал этого лича… или не лича… чем бы Элрисса ни была, в общем, а этот некто точно не прогуливал занятия неделями, как сиятельный лорд Гейбриел.

Быть того не могло, и всё же…

И всё же минуту спустя она уже изучала присланную из канцелярии копию дела — и писанину Гейба в частности.

Лорд Тандос, стало быть, закупился излишним количеством нейтрализаторов. Жена лорда Экстора явно помогла тому сфабриковать алиби. Что до леди Теагерд, та вообще посмела приобрести у левого артефактора камни-телепорты на сумму сто сорок золотых империалов, что является в высшей степени подозрительным, ибо в деле фигурировал телепорт схожего калибра…

В общем, все кругом виноваты, и посему Гейб, невинная душа, нижайше просит разрешения на ментальный допрос указанных лиц.

Увертки и очернение других подозреваемых можно списать на трусость ряженой крысы. Само присутствие этой крысы здесь — на волю императора, человека не то чтобы глупого, но не вполне объективного в отношении своих обожаемых некромантов.

Но нож не объяснялся ничем, кроме как желанием убить Киару, на свою беду родившуюся от крови фейри. Даже идиотское покушение Артмаэля вмиг обрело смысл — Элриссе нужно было дать Гейбу то, чем можно убить фейскую полукровку! Ибо в участок можно пронести только вещдоки и табельное оружие, да и нож из чистого железа — вещь нынче редкая.

Однако же эти подозрения недоказуемы. Любой здравомыслящий человек скажет, что всё это притянуто за уши. Тем более что мотив обвинять Гейба у Киары найдется.

И даже если списать хищение ножа на всамделишную экспертизу, всё равно непонятно: то ли подлое трусло перестраховывается, то ли в самом деле пытается замести следы. Что ж, так или иначе, а у него неплохо получилось…

«Нет уж, драгоценный мой. — Киара свирепо улыбнулась, вытянув из ящика стола несколько конвертов и листов чародейской бумаги. — В эту игру можно поиграть и вдвоем».

Поудобнее перехватив держатель пера, она наложила на бумагу чары копирования и принялась сочинять письмо в четырех экземплярах. Хоть она и была уверена, что резонно писать лишь по двум адресам, а всё же решила перестраховаться.

Покончив с писаниной, Киара разложила послания по конвертам, ткнула себе в палец острым посеребренным пером и шустро вывела на всех конвертах адресную руну. Гордое звание параноика и педанта необходимо оправдывать.

— Мальчики, сбылась ваша мечта о продуктивной работе! — на ходу зализав ранку от пера, Киара плюхнула по два конверта на столы Карлу и Глуни соответственно. — Адресаты и города указаны, так что вперед. Мастерам лично в руки, скажете, что вас магистр Блэр прислала. Ответа дожидаться на месте, запечатать кровью. И не трепаться, ясно вам?

Глуни немедля подорвался с места, вид у него сделался одновременно заинтригованный, жутко таинственный и чуть самодовольный — мол, поглядите, я такой офигенный, что младший офицерский состав одарил меня суперсекретным поручением. Карл же соскребся со стула с таким видом, будто делает величайшее одолжение в жалкой блэровской жизни.

— Мы тебе что, Имперская почтовая служба?

— Советую туда и перевестись. Потому как тут, Боднар, сидеть тебе в рядовых до пенсии, — ласково сообщила Киара и тут же рявкнула: — Выметайся!

Обоих недоумков тут же как ветром сдуло, а Анни печально вздохнула, глядя имвслед:

— Можно мне тоже курьером подработать? А то наш Стини там, по ходу, в самом деле помер.

Киара достала из нижнего ящика стола два пузырька с антипохмелкой и левитировала в сторону Анни.

— Вот иди и реанимируй его. Небось отоспаться там решил, скотина!

Она справедливо полагала, что если уж ей приходится в такую рань бодрствовать, то и остальные тоже должны страдать.

Едва Анни скрылась в каморке у Фалько, как дверь кабинета распахнулась, и вошел — о нет, вплыл, как заправский лебедь (хотя у Киары в ходу другое определение), — Гейбриел Лейернхарт собственной персоной. Киара выразительно скривила лицо и брезгливо оглядела с ног до головы кошмар своей юности.

Пожалуй, за прошедшие годы этот хлыщ ничуть не изменился: по-прежнему высок, длинноволос, омерзительно красив и разряжен в пух и прах. К губам намертво прилипла снисходительная улыбочка сноба, в петлице — пепельная роза, в пальцах зажат извечный мундштук с дымящейся сигариллой. Ощутив такой знакомый и тошнотворный запах гвоздики, Киара с трудом подавила желание зажать нос рукой. Но ещё сложнее было не схватить расфуфыренного крысюка за холеные патлы цвета платины и не отволочь по лестнице к самому выходу.