Екатерина Белецкая - Насмешники. Дело времени

— Более чем, — заверил Шеф.

— Слушай, а вот эти книги… — Фадан задумался. — И те, что мы нашли в дереве, и эти… мне кажется, что мы их можем использовать. Я ведь прав?

— Можете, — кивнул Шеф. — Если получится, вы сможете видеть то, что другие не видят. Поверь, это очень большое преимущество во многих вопросах.

— Тогда это хорошо, — кивнул Фадан. — А то я, признаться, до сих пор… Шеф, меня от этих книг трясет. Не по себе. Страшно.

— Это пройдет скоро, — заверил Шеф.

— Хорошо бы… — Фадан зябко передернул плечами.

— А теперь возьми себя в руки, спустись с небес на землю, и давай заниматься насущными делами.

Насущных дел оказалось огромное море.

От перекраски машины в черный цвет до перекраски Фадана — в пегий, рыже-коричневый. Фадан, конечно, сопротивлялся, как мог, но сопротивляться Бонни оказалось бесполезной тратой времени.

Первым она покрасила Шини (которому для покраски пришлось расплести, к его ужасу, все косички), потом — Бакли (у того волосы были короткими, поэтому красить его было одно удовольствие), потом дело дошло до Фадана. Аквиста было решено не перекрашивать. Волосы черные, ни одна краска толком не возьмет, да и ехать Аквисту предстояло… в мешке.

Впрочем, про это позже.

Фадана Бонни покрасила особенно творчески — ей, по её собственным словам, давно хотелось посмотреть, пойдет ли ему пегая масть.

— Да не переживай, — говорила Бонни, размешивая едко пахнущую краску. — Это у гермо волосы прокрашиваются плохо, а у тебя получится отлично, не сомневайся. Сейчас сделаю два состава, и будешь пегим. Тебе понравится.

Для рауф такая масть не редкость, но почему-то волосы такого цвета встречаются только у тех, кто живет в определенных областях планеты. Сейчас Фадану предстояло превратиться в классического обитателя местности Зуркабел. Ростом он вполне для этого подходил, там все были высокие, цвет кожи Бонни пообещала ему изменить на более темный посредством косметического крема, а волосы сделать зуркабеловские с помощью двух красок, которые выбирала долго и придирчиво.

Промучив Фадана почти два часа, Бонни с гордым видом протянула ему зеркало и приказала:

— Смотри, как здорово вышло!

Фадан глянул — и чуть не уронил зеркало себе на ногу.

Вместе с челюстью.

Потому что из зеркала на него смотрел вовсе не Фадан, а классический обитатель области Зуркабел. Смуглый, на голове вместо аккуратного хвоста — сложное переплетение пегих прядей, и даже взгляд стал какой-то лиховатый, придурковатый и дикий.

— Шикарно, — с трудом выдавил Фадан. — Просто отпад.

— Ну и отлично. Так, теперь одежда.

— Еще и одежда? — с ужасом спросил Фадан.

— Ну а зачем мы машинку покупали?! Я уже посмотрела, что там носят, и изобразила кое-что. Спокойно, тебе вполне подойдет.

— Бонни, может быть, не надо? — взмолился Фадан.

— Полисам будешь объяснять, что надо, а что не надо, — Бонни была неумолима. — Переодевайся.

…Преображенная компания с полчаса занималась тем, что разглядывала друг друга — и вскоре все пришли к выводу, что у Бонни явно талант к таким вещам.

Бакли стал самым что ни на есть заправским ритуальщиком. Ритуалы такой гражданин имеет право осуществлять всякие, но чаще всего ритуальщики занимаются, конечно, похоронами — уж больно это выгодно. Бонни сшила ему соответствующую накидку темного цвета, волосы из светлых превратила в коричневые, а на носу Бакли теперь носил увеличители, правда, со стеклами без диоптрий. И даже нарукавники Бонни сшила почти как настоящие — с завязками и белыми вшивками в нужных местах.

Шини теперь стал светловолосым, из его рыжих волос получились соломенно-желтые. После косичек волосы выглядели пушистыми, поэтому сейчас Шини не узнала бы, наверное, и родная мама. Костюм Бонни ему подобрала светлый, по её словам, «миленький», но, к счастью, разрешила оставить жилетку — с условием носить её под курткой.

Аквисту же в ближайшие дни предстояло путешествовать, лежа на носилках и изображая безвременно усопшего молодого мужа. Одежду ему Бонни разрешила не менять, но вот загримировала так, что испугался в результате даже Фадан. Было чего испугаться: под глазами темные круги, лицо бледное, губы серые…

— Это театральная косметика, она не смоется, не бойся, — объясняла Бонни. — Её даже водой не ототрешь.

— Что, вообще не ототрешь?! — с ужасом спросил Аквист, разглядывая себя в зеркале.

— Да нет, специальным кремом можно. А ты что думал, что актеры по улицам так ходят, пока грим сам не смоется? — хихикнула Бонни. — Оттирают, конечно. Но тебе пока что оттирать не нужно.