Елена Чипакова: Чёрный безоар

— Это очень любезно с вашей стороны, мистер Лэнгли, что вы сочли возможным так поспешно вернуть мне браслет. Я уже решила, что лишилась его. Неужели какой-то честный горожанин нашёл его и принёс в полицию?

Негромкий приятный голос с заметной хрипотцой. Инспектору опять стало не по себе.

— Миледи, ещё раз прошу меня простить, но позвольте сначала мне задать вопрос. Где вы его потеряли?

— Сегодня утром я гуляла в парке Суррена. Когда вышла, ко мне подбежал какой-то оборванец и попросил милостыню, я подала несколько монет. Пропажу браслета заметила только дома.

— Почему же вы не обратились в полицию?

Вероника насмешливо приподняла бровь:

— И что бы я там рассказала? Человека этого я не разглядела, да и вообще не была уверена, что браслет украден.

Она помолчала и спросила:

— Так я могу забрать свою вещь? Видите ли, он фамильный…

— Сожалею, миледи, но пока это невозможно. Это улика с места преступления.

Он рассказал Веронике, что случилось на Грин-стрит этим вечером. Впервые на её бесстрастном лице отразились какие-то эмоции.

— Это ужасно, — промолвила она, когда он закончил, — но я совершенно ничем не могу вам помочь.

— Да, это верно, — вздохнул инспектор. — И я в отчаянии, что пришлось вас побеспокоить.

В тёмных глазах баронессы заплясали смешливые искорки, и Лэнгли внезапно осознал, что она ещё совсем молода и невероятно красива.

— Я ведь могу существенно испортить вам карьеру. Не боитесь?

— Судя по тому, что я о вас слышал, — в тон ей ответил инспектор, — вы не побежите жаловаться.

Тонкие губы дрогнули в улыбке, и Вероника подала ему руку для поцелуя. Прикоснувшись губами к тонким пальцам, затянутым в прозрачную перчатку, Лэнгли ощутил, как сердце предательски пропустило один удар. Снова стало трудно дышать.

В холле хорошенькая горничная подала ему шляпу и распахнула дверь. Он приветливо улыбнулся девушке:

— У вас очень любезная и добрая хозяйка, мисс!

Девушка кивнула:

— Это так, сэр, но, к сожалению, мало кто об этом знает.

— О, нет, вы не совсем правы! Мой друг рассказал мне, что сегодня во время прогулки около парка Суррена она была очень щедра к тамошним нищим!

Девушка простодушно захлопала глазами:

— Ваш друг, наверное, ошибся. Госпожа часто жертвует на детские приюты и всё такое. Но она уже по крайней мере неделю не выходила из дома.

Лэнгли вышел из ворот особняка и шумно вдохнул сырой ночной воздух. Он представил Веронику Донахью, перерезающую горло проститутке, а потом с кровожадным выражением на аристократичном лице копающуюся в ещё тёплых внутренностях своими белыми тонкими пальцами. Бред! Бред! Но зачем она солгала?

Вероника задумчиво прошлась по гостиной. На душе было скверно. Как можно было потерять их последний подарок?! Из приоткрытого французского окна веяло прохладой, и доносился тонкий аромат мирабилиса, ночной красавицы.

«Вероника…»

«Вероника…»

«Вероника… Уже скоро. Мы будем вместе».

Тихий вкрадчивый шёпот, казалось, доносился из всех углов комнаты. Девушка задрожала, по вискам тонкими горячими струйками пробежал пот. По стенам комнаты побежала сетка трещин, из которых, словно куски чёрной глины, полезли жирные блестящие пиявки. Вероника упала кресло и закрыла глаза ладонями.

— Нет! Нет! Уходи! Никогда!

«Иди ко мне, дитя, это не больно. Верь мне, Вероника…»

Сквозь пальцы баронесса видела, как на неё надвигается женщина с глазами без зрачков, пылающими, как угли, пергаментно-коричневой кожей, желтовато-седыми растрёпанными волосами. Изо рта кошмарного создания торчали длинные тёмные зубы, похожие на сухие ветки. Женщина что-то говорила, но Вероника её не слышала: сознание померкло, и она лишилась чувств.

Вбежавшая на шум горничная Элси застала хозяйку неподвижно лежащей возле кресла.

— Миледи!

Девушка бросилась к баронессе, доставая из кармана нюхательную соль. Веки Вероники дрогнули, и она едва слышно прошелестела:

— Пошли за доктором Тэнтом, Элси.

— Мальчишка! Я не потерплю подобного самоуправства! — яростно бушевал комиссар Доусон. — Вы хоть представляли возможные последствия?! Донахью богата так, что может ссужать деньги королевской семье!

Лэнгли стоял, опустив голову и пряча лукавую улыбку. Откричавшись, комиссар грузно сел в продавленное кресло и уже нормальным голосом спросил:

— И что она рассказала?

— Миледи потеряла браслет на прогулке. Возможно, он был украден нищим, которому она подала милостыню.