Дмитрий Сафонов: Роман с демоном

— Шестой, — прошептала она и закрыла глаза.

Мужчина целовал ее, а она словно видела это со стороны: вот она стоит, закрыв глаза, и его губы касаются… «МОЕЙ ПРЕКРАСНОЙ ТОНКОЙ ШЕИ!».

Волоски у самой ямочки, собранные заколкой на затылке, натянулись и зазвенели, как тонкие струны. По спине, вдоль позвоночника, побежали холодные мурашки.

Двери захлопнулись, и лифт, скрипя, начал подниматься.***

— Ты живешь одна?

Мужчина осмотрел маленькую прихожую, задержав взгляд на вешалке и подставке для обуви.

Он принял у девушки легкий плащ, расправил и повесил в шкаф.

— Да, — ответила она. — Не живу, а снимаю. Это так… Временно, — она нахмурилась, словно вспомнила что-то не слишком приятное и решила сменить тему. — Ты голоден?

— Не очень. Но я бы не отказался от легкого ужина.

Девушка взмахнула густой темной челкой.

— Пойду посмотрю, может, в холодильнике что-нибудь осталось.

Она отправилась на кухню. Мужчина зашел в ванную, включил воду и снял пиджак. Он ослабил узел галстука, вытащил из манжет золотые запонки и положил их на край раковины. Намылил сильные кисти с длинными тонкими пальцами и принюхался.

— Клубника, — пробормотал он. — Я больше люблю яблоки.

Он мыл руки долго и тщательно, как хирург перед операцией, подносил их к лицу и внимательно осматривал. Наконец, удовлетворенный результатом, выбрал самое чистое полотенце и вытерся.

Затем положил запонки в карман пиджака и нащупал узкий продолговатый предмет.

Все на месте. Он был готов.***

Девушка, надев передник с изображением смешного медвежонка, решившего полакомиться медом, второпях резала сыр. На столе перед ней лежал большой сочный помидор и пучки свежей зелени.

Мужчина подошел сзади и, коснувшись губами ямочки между плечом и шеей, прошептал:

— Ты вкусно пахнешь. Ты — прелесть.

Девушка невольно передернула плечами.

— Перестань. Я порежусь.

Нож соскользнул с благородного камамбера, покрытого зелеными прожилками плесени, и стукнулся о пластиковую доску.

— Хорошо, не буду. У тебя есть вино?

— Посмотри в холодильнике.

Мужчина достал темную пузатую бутылку.

— «Ламбруско». Италия. Мне нравятся красные полусладкие вина.

— Штопор — в ящике стола.

Мужчина вогнал стальную спираль в горлышко и потянул рукоять на себя. Длинная пробка упиралась, не желая сдаваться.

Он зажал бутылку между коленями и потянул сильнее. Раздался громкий хлопок и сразу вслед за ним — вскрик.

— Ой! — девушка отбросила нож и стояла, глядя, как на подушечке левого указательного пальца выступает капелька крови. На ее лице появилось плаксивое выражение.

Мужчина поставил бутылку на край стола и, не отводя взгляд от рубиновой капельки, осторожно взял руку девушки и облизал палец.

— Не бойся… Маленький порезик. Одна только капля. Больше ничего. Это не страшно.

Девушка хотела вырваться, но он прижал ее к столу и крепко обхватил оба запястья.

— Маленькая капля, — нараспев повторял он, заставляя ее снова взяться за нож. — Милый пустячок…

Он положил ее левую руку на мясистый помидор и занес нож, как для удара. Девушка рванулась, раздавив помидор, и он разлетелся по всей кухне россыпью алых брызг. Бутылка опрокинулась и упала на пол.

Горлышко издавало булькающие звуки, красное вино вытекало толчками, как кровь из глубокой раны.

— Пусти! — воскликнула девушка.

Он подхватил ее на руки и понес в спальню.

— Маленький беспорядок, — бормотал он. — Я потом все уберу. Обязательно уберу…

Второй раунд подходил к концу. Рюмин начал задыхаться. Он ушел в глухую защиту и прижался к канатам, принимая удары на перчатки и выставленные предплечья, но рука спарринг-партнера все чаще находила кратчайший путь к цели.

Длинный левый хук по корпусу… Рюмин еле успел опустить правый локоть, но полностью закрыться не сумел. Ощутимый удар потряс ребра, печень отреагировала вспышкой боли, разлившейся по всему животу.

Рюмин стал смещаться вправо, сбивая противника с прицела. Короткий правый хук в голову. Это он предвидел и вовремя присел. Двенадцатиунциевая перчатка лишь смазала по коротко стриженным, с проседью, волосам.

Легкие горели. Казалось, еще немного, и они расплавятся, словно куски полиэтилена; вытекут, обжигая пересохший рот.

«Продержаться до гонга», — билось в голове.

Что угодно, лишь бы продержаться!

Тренер, Юрий Шелягин, был человеком старой закалки. Он не признавал двухминутных раундов. «Бокс, ребята, — всегда говорил он, — начинается с третьей минуты». И Рюмин никогда не спорил.