Александра Гринберг - Некромант для рыжей шельмы (СИ)

— В следующей статейке Хоган обзовёт нас «супруги-убийцы», — привалившись спиной к дивану, заметил Макс. — В кои веки даже не соврёт.

— Ха, как будто меня это волнует. И тебя тоже… — Билли тоже устроилась удобнее, притерлась к его плечу своим, но вдруг дёрнулась и едва не подскочила на месте. — Так, стоп! Какие ещё супруги? Эгертон, ты там от потери крови совсем поехал?

— Ага, — согласился Макс, одной рукой пытаясь нашарить в кармане портсигар. — Но только после твоих сорока.

Билли намек поняла — замахала руками так, будто у неё уже совсем ничего не болело. Угомонилась, правда, быстро, но категоричности во взгляде меньше не стало. И осуждения — мол, ишь что удумал!

— Да ты спятил, чёрный властелин! Чтобы я — и в нерасторжимый брак?! Сразу нет! Никогда и ни при каких условиях!

— Хм.

— Что это ещё за «хм»? Нет-нет-нет, я свободная лиса! Ты не нацепишь на меня ошейник!

— А мне всё ещё нравится эта идея…

Эпилог

Если бы кто спросил, какой день стоит назвать самым раздражающим, кошмарным и ненавистным, Макс смело предложил бы день Зимнего Солнцестояния. Потому что это нормальные люди гуляют по улицам, дарят друг другу подарки, кидаются снегом и целуются под можжевеловыми венками. А Макса не иначе как прокляли ещё до рождения — вот уже несколько десятилетий этот так называемый праздник он вынужден проводить со своей психованной семейкой.

Справедливости ради, страдать приходилось только последние несколько лет — после того, как Эва вышла замуж за Виктора и перестала доводить его папашу до инфаркта одним своим присутствием. Калеб пытался, но увы… будучи светлым магом, ещё и огневиком, прямо как Льюелл, он не производил такого искромётного впечатления на почтенное и до зубной боли порядочное семейство Эгертонов. Разве что фамилией Эвы бесил, не уставая напоминать, что он — Гордон. Но разве шло это в какое-то сравнение с аэльбранскими шуточками про бордели, деньги и шафрийских мамаш?

Макс тоскливо глянул в сторону лестницы — вот уже полчаса, как они с Билли должны были предстать пред очами дражайшего папани, однако та отчего-то не торопилась. Боги и богини, он бы и сам не торопился, но по личному опыту знал — лучше напиться в начале, разругаться с отцом и быстренько свалить домой, заниматься делами куда более приятными, чем выслушивание заунывной болтовни про достижения младшего братца.

Макс повертел в пальцах портсигар, пустой вот уже полгода — он хоть и не без труда, но всё же распрощался с этой привычкой. Ради Билли, конечно же, чей лисий нос табачного дыма не выносил. Жаль, но чего ни сделаешь ради той, с кем собираешься пожениться уже через несколько месяцев?

(«Боги, ну вот зачем тебе это, Эгертон?!» — тут же прозвучало в голове.)

Действительно — зачем? Однако же, едва отойдя от событий безумной весны, Макс понял: в той нервной шуточке была лишь небольшая доля шутки. Не так, чтобы всерьёз настаивать на нерушимом союзе, однако же он и впрямь хотел. Билли ведь его, со всеми заскоками и лисьей шкурой, и хрена с два Макс её кому-нибудь отдаст в ближайшее столетие. А то, что та… сомнительно согласна, так кого бы это волновало? Учитывая, что весь его дом, которому пришлось пережить ремонт, теперь больше напоминал прибежище шебутной заклинательницы, но никак не степенного коммандера некроотдела.

Хотя какая уж тут степенность, когда с тобой живет такая девушка?

— Боги и богини, Билли, ты там утонула, что ли? — заорал Макс, когда от ожидания захотелось закурить так сильно, что хоть беги на работу и доставай припрятанную на черный день сигариллу.

— Мечтай! — послышалось сверху. — Иду я, иду.

Однако же первыми сверху с громким мявом слетели коты. Уже совсем большой Персик на пару с Бэзилом, невесть отчего забывшим, что он взрослый и степенный. Ну хоть не дрались, а играли в догонялки, будто им обоим от силы пара месяцев.

Макс накрыл лицо ладонью — Билли не только его, но и его кота сломала, превратив в порой ласковое, а порой и чересчур активное чудовище. Весело, в общем. Впору обои переклеивать, меняя на те, в которые во время совместного шатания по рынкам ткнула крошка Айрис — с цветочками и дурацкими синеватыми росчерками по ним.

Много чего изменилось с весны. И вместе с тем — не так уж много. Хоган, например, всё так же строчила про них чуть ли не любовные романы, иногда даже забавные. Билли нравилось — мол, когда ещё про меня напишут книжку, тем более с картинками! Макс же поначалу злился, но махнул рукой на назойливую писаку — у Управления больше не дежурила, а на всё остальное времени как не было, так и нет.