Лев Гурский - Корвус Коракс

«Иннокентий, твои боевые навыки, прямо скажем, не впечатляют, и я бы с удовольствием оставил тебя в тылу, – без экивоков признался Фишер. – Но раз уж ты единственный из нас, кто знает Лину в лицо, ты включен в состав поисково-спасательного отряда. Командиром будет, понятно, уважаемый капитан Буров, ты – его правой рукой, а досточтимый Витольд пока прикомандирован к вам как консультант. Позже мы определим, в какой момент вам выступать, а сейчас ваша цель – изучить схему турбазы и прикинуть, где пионеры могут держать заложницу. Мы соединим ваш план с нашим и будем им следовать завтра. Ясно? За дело!»

«Сколько ему лет? – осторожно поинтересовался у меня Буров, когда Фишер вышел из палатки. – Я сам дважды дед, но в его присутствии чувствую себя салагой». – «Больше ста точно, – ответил я, – а сколько именно, не знаю и боюсь узнать. Всякий, кто дожил до его возраста, еле ходит, а он бегает. Дерется, как в комиксах. Память у него лучше, чем у меня. Иногда он жалуется на давление и близорукость, но, по-моему, кокетничает». – «А он не собирается писать мемуары? – с надеждой спросил Витольд. – Им бы цены не было! Или, может, он согласился бы прийти на несколько докторских защит по Второй мировой войне и дать пинка этим горе-историкам? Столько вранья! Всё источниковедение превратили в помойку – без лопаты не разгребешь…»

Тем временем капитан Буров уже раскладывал на столе свои зарисовки, сделанные над турбазой. Сверху Осколково имело вид правильного пятиугольника, а дорожки на территории были проложены так, что образовывали пентаграмму. «Не знаете, что за домик? – Витольд ткнул пальцем в маленький пятиугольник прямо в центре большого. – Если вызывать дьявола, самое удобное место». – «Похоже, у них там пункт связи, – объяснил Буров, – но едва ли с дьяволом: тому ведь не нужны ни провода телеграфа, ни голубиная почта. Один из голубей, пролетая, со мной чуть не столкнулся. Буквально в сантиметре прошмыгнул». – «Может, Лину там и прячут? Ближе к телеграфу?» Я нашел среди зарисовок ту, где здание было нарисовано крупнее, и стал его рассматривать. «Не исключено, – признал Буров, – проверим на месте».

Внимательно рассматривая схему, я не нашел ничего похожего на ангары; не заметил я и отдельно стоящих воздушных галош. Похоже, Фишер был прав: пионеры гнались за «Челси» на арендованных дирижаблях, а на территории турбазы их не было. Это означало, что воздушного боя над Осколково можно не опасаться – большой плюс. Чем дольше я разглядывал рисунки Бурова, тем больше меня восхищала сноровка, с которой они делались. Штрих был уверенный, помарок не видно. Конечно, у Бурова имелся удобный планшет, но я с трудом представлял себе, что все это нарисовал человек, одновременно управляющий в небе дельтапланом.

«А здесь что? – Витольд показал на большой квадрат, расположенный между двумя нижними лучами пентаграммы. – Стадион?» – «Столовая, – ответил капитан. – Едят они посменно, самый массовый наплыв – утром и вечером. Во сколько вечером, не знаю, а утром – с девяти до полдесятого. Когда я пролетал там второй раз, они туда шли, а когда запустил “Холивар” в третий раз, через полчаса, они расходились по корпусам. Там неудобно держать заложницу, слишком людно. Я бы советовал обратить внимание на другие два домика. Один тут, у правого верхнего луча пентаграммы. Его я пометил флажком. На крыше и вправду флаг, красный, с рисунком. Первый раз, когда я летел, не рассмотрел, что на рисунке, но со второго раза понял: горн и барабан. Похож на штабной. Второй домик ничем не примечателен, кроме одного: оттуда меня обстреляли. Из карабина «сайга», смех один. Ни одной дробины до меня не долетело, но пытались же! Хорошо, что у «сайги» максимальная дальность полета пятьдесят метров, а я летел на стапятидесяти. Словом, предлагаю завтра после высадки взяться за штабной, связной и тот третий. Есть еще возможности, но более вероятны эти три…»

– …Деточка, не спи! – Вилли Максович прервал мои воспоминания о вчерашнем, тронув за плечо. – Мы с десантом взлетаем на «Михее», а через шесть минут и ваша группа на «Проньке». А пока гляди в бинокль, будет красиво. Орнитолог Ильясов постарался… Три. Два. Раз.

И – полетели попугаи! Их было всего штук пятнадцать, но разброс цветовой гаммы радовал глаз: от светло-зеленых венесуэльских амазонов до красно-желто-лазурных травяных. «Привет! Это Наждачный!.. Привет! Это Наждачный!.. Привет! Это Наждачный!» – вопили носители, перебивая друг друга. Из-за громких удодовских «казачков» ор наших засланцев не проникал внутрь лагеря, но охранные казаки, конечно, услышали и увидели и возбудились необычайно.