Сергей Алексеев - Запах цветущего кедра

— Стас! — всё ещё звала Лиза. — Ты где, Стас?!

Костёр угас напрочь, мимолётный поток воздуха из-под винтов поднял столб холодного пепла. Она беспомощно огляделась, наконец-то увидела давно погасшее кострище и высокое солнце над краем кедровника. И оборвалась душа:

— Всё проспала, не разбудили...

В это время из кедровника выступил нескладный рыжебородый детина в синей рубахе и откликнулся негромко:

— Сестра, я здесь... Ты звала меня?

Лиза бросилась было навстречу и медленно остановилась.

— А где же... Станислав Иванович?

— Ушёл провожать маму.

— Давно?

— Как солнце взошло. Сказал: до поворота — я слышал.

— До какого поворота?

— Не знаю, поворотов на Карагаче много.

Лиза подломленно села, а её брат отступил к крайним деревьям.

— Они летят сюда. Мне нельзя являться этому миру. Прощай, сестра!

— Не уходи, Стас! — она потянулась к брату. — Я тоже не хочу... Не хочу оставаться в этом мире!

На опушке уже никого не было, а вертолёт выскочил из-за крон и заломил крутой вираж над поляной.

В обласе зашевелился и застонал профессор Дворецкий, но сейчас было не до него. Лиза обессиленно добрела до того места, где только что стоял брат, и увидела лишь убегающего в кедровник кавказца. Она догадалась, что собака идёт по следу ушедшего брата, кинулась за ним, но пёс мелькнул ещё несколько раз среди тёмных стволов и пропал.

Между тем стрекот геликоптера покружил над поймой, ушёл куда-то за остров и возник уже над Карагачом. Ещё была надежда: Рассохин сейчас явится, прибежит откуда-нибудь на звук вертолёта — вот же его собранный в дорогу рюкзак, резиновые сапоги приторочены. Значит, ушёл в берцах, а в них после паводка далеко не уйдёшь: в низинах грязи по колено. Значит, скоро вернётся — и всё образуется.

Но он не явился, не пришёл и не прибежал, даже когда геликоптер приземлился на сырую полосу берега, недавно вышедшую из воды. Стеклянная дверца кабины откинулась, и на землю сначала вышел мужчина, за ним, одна за другой, спрыгнули три женщины. Самая юная оказалась с ружьём в руках, направленным в спину пилота, — эдакая конвоирша. Тот не сопротивлялся, шёл покорно, однако с надменной независимой усмешкой. Все трое и без ружья выглядели воинственно и решительно, особенно выделялась одна — в байкерском кожаном облачении и туфлях с обломанными каблуками.

— Где женщины? — спросила она с неким жёстким напевом. — Отроковицы с острова? Только не нужно говорить: все утонули!

И сразу стало понятно: знает, о чём спрашивает. Рядом с ней встала другая — тощая, с желтоватым лицом печёночницы. Третья, стриженная под ноль, с карабином в руках, посадила пилота на землю и встала возле как часовой.

— Они живы, — сказала Лиза и отметила взглядом увесистый обломок доски с гвоздями. — И не нужно со мной разговаривать таким тоном!

— Ты рассохинская пассия? — точно угадала байкерша, и в самом деле сменив гнев на милость. — Дочь пророчицы?

— А ты Матёрая? — вопросом отпарировала Лиза. — Хозяйка Карагача?

Желтолицая — недокормленная, но ярая тётка — шмыгнула простуженным носом.

— А она борзая! Зря ты с ней сюсюкаешь.

— Отойди, сама знаю, как, — огрызнулась та.

— Да ей надо сразу матку наизнанку!

От тычка Матёрой советчица отскочила, но не обиделась, и стало ясно, кто верховодит в этой компании.

— Молчуны сняли отроковиц с острова? — спросила она.

Лиза осмотрела её оценивающе и поправила:

— С деревьев сняли. Остров, как и следовало ожидать, затопило.

— Всех?

— Одна утонула. Точнее, сама утопилась. Не захотела, чтобы похищали.

— Зарница?

— Имени не знаю... Мы её схоронили.

— Молодец, — похвалила Матёрая. — Мне всегда нужно говорить правду.

— Скрывать нечего, — благосклонно ответила Лиза. — Тем более от тебя. Ты проиграла, Евдокия! Нет, рассчитала всё верно, ловушку огнепальным расставила, чтоб заманить лёгкой добычей... И — облом! Умыкнули твоих отроковиц! По их доброй воле. Нежно так сняли с деревьев и умчали. А ты осталась! Зато старцы-молчуны просили отблагодарить тебя за добрых невест.

— Да она же тварь паскудная! — опять вмешалась желтолицая тётка. — Она же глумится над тобой!

— Отстань! — отмахнулась хозяйка Карагача.

— И особая благодарность от моей мамы, — выразительно произнесла Лиза. — Как ты её называешь? Пророчица? От пророчицы тебе поклон! Личный. За то, что всё племя молчунов переженили. Только моему непутёвому брату невесты не понравились. Так что у тебя ещё есть шанс! Иди, может, понравишься. Где-то здесь, в кедровнике бродит... Только смотри: брат у меня привередливый.