Эмили Бейн Мерфи - Исчезновения [litres]

– Едешь с нами, Уилл? – кричит Картер.

– Мне нужно домой, – Уилл направляется прочь бегом.

Я захлопываю дверь машины и бегу за ним, совсем как в те дни, когда мы устраивали гонки в снегу. С каждым шагом и вздохом я прошу, чтобы Проклятие отдало нам последнее, позволило Спокойствию миссис Клиффтон вернуться к ней таким же ярким, как и цвета, расползающиеся по дверям. Красно-рубиновый, темно-голубой и даже зелено-желтый оживают на фоне утреннего неба, пока мы пробегаем мимо.

Мы добегаем до моста. Наши отражения мерцают на воде. Моя грудь наполняется надеждой и грустью, радостью и гордостью, и усталостью, каждая из этих эмоций – свет и тьма, которые, кажется, идут рука об руку, так же как варианты Возмещения и Усиления пришли в мир вместе с Исчезновениями. Так же как надежда становится сильнее в темноте. Добродетель была украдена, а мы в ответ создали больше: храбрость, жертвенность и любовь. Маленькие огоньки расцветают в темнейшей ночи.

К тому времени, как я догоняю Уилла, он уже на подъездной дорожке, рывком открывает тяжелые ворота. Я беру его за руку, и с одним последним взрывом энергии мы бежим по холму, тяжело дыша.

Главная дверь дома Клиффтонов стала лесного зеленого цвета.

Майлз распахивает ее и бежит к нам.

– Миссис… – я задыхаюсь, – миссис Клиффтон…

Майлз сразу останавливается и смотрит то на Уилла, то на меня.

– Она наверху. – Он хмурится в смятении. – Все как всегда.

При его словах мое сердце падает и разбивается подобно стеклу.

Уилл бежит мимо Майлза в дом.

– Где вы были? – спрашивает Майлз. – Что происходит?

Я следую за ним в прихожую. Дом пахнет кожаными переплетами книг, лавандой и свежим хлебом. – Айла, ты чувствуешь запахи? – требовательно спрашивает Майлз.

– Да, – говорю я. – Пойдем, Майлз, – отвечаю я тихо, пока мы поднимаемся по ступенькам. Теперь меня тянет к чему-то другому: знакомому, но новому. «Как тихая музыка внимательным ушам», – шепчу я. Серебряный сладкий голос Уилла.

Если я слышу его, это значит, что Исчезновения прекратились. Проклятие вернуло все, что забрало.

Почти.

Запах цветов из комнаты миссис Клиффтон становится сильнее с каждым шагом по коридору.

– Мама, – зовет Уилл, его голос срывается, когда мы почти подходим к дверям спальни.

– Уильям.

Я хватаю Майлза и останавливаюсь, мое сердце парит. Услышанный мною голос нетверд. Он слаб и охрип от криков.

– Малкольм, – спрашивает голос, – что случилось?

Но это ее голос. Все во мне взмывает вверх.

Малкольм сдавленно вскрикивает, а я все еще держу Майлза и подношу пальцы к губам.

– Оставь их, – шепчу. – Пусть радуются возвращению того, что было утрачено. Их маленькая семья снова вместе.

Страх перед надеждой пробегает по лицу Майлза.

– Проклятие снято? – спрашивает он. Я киваю, когда миссис Клиффтон издает тихий звук, близкий к смеху, и на лице Майлза появляется такое светящееся выражение, что мое сердце разбивается.

– Ты что-то сделала, – шепчет Майлз. Он смотрит на меня с подозрением. – Разве нет?

Я моргаю, пытаясь решить, надо ли мне рассказать ему, что это наша семья начала весь этот хаос, а теперь наша же семья его и закончила.

– Но, – его голос начинает дрожать, прежде чем я успеваю принять решение, – что насчет мамы? – Он сглатывает. – Она все равно не вернется?..

– Нет, Майлз. – Я беру его руку в свою и сжимаю. – Нет, дорогой. Ее нет.

Майлз сердито трет глаза.

– Я не плачу.

Слезы текут по нашим лицам. Я приглушенно смеюсь.

– Я – тоже.

– Айла! Майлз! – Хриплый голос миссис Клиффтон становится выше. – Где они? Я хочу их увидеть.

– Давай, – говорю я Майлзу и подталкиваю его вперед. Он медлит, проводя руками по щекам и вытирая их, потом вскидывает подбородок.

– Какое финальное слово?

Я смотрю в его глаза, широко открытые и сияющие, и понимаю, что мы больше не что-то неправильное, соединенное вместе, оставляющее за собой только трагедию и горе. Вместо этого Стивен, мама и я сыграли свои роли в правильной комбинации, соединили все наши неидеальные части вместе, чтобы раскрыть тайну Проклятия навсегда.

Я уже знаю ответ и, возможно, знала всегда.

– Майлз, – говорю ему, – это мы.

11 мая 1943 года

Уилл пользуется любым предлогом, чтобы коснуться меня.

Мы прикасаемся, когда проходим мимо друг друга в школе, крадем поцелуи в коридоре, на кухне. Я плыву по дому, вдыхая аромат цветов в вазах, впитывая музыку, играющую часы напролет.