Джаспер Ффорде - Ранняя пташка

Первой пришла Меган Хьюс. Она провела в приюте двенадцать лет, прежде чем ее удочерила состоятельная чета из Бангора. Насколько мне было известно, она вышла замуж за какого-то большого шишку в империи «Традиционные чайные комнаты миссис Несбит» и теперь была одной из попечителей приюта Святой Гренеты: мы продавали компенсационные пособия за детей таким людям, как Меган, видевшим во всем, связанном с детьми, что-то нестерпимо грубое и грязное [7] Компенсационные пособия считались «избеганием», а не «уклонением» от деторождения – отличие тонкое, но очень важное в юридическом плане. . На самом деле была определенная доля иронии в том, что она работала в «Упкнасе» – Управлении контроля за населением, – следя за тем, чтобы другие женщины прилежно исполняли свои обязанности. Мы с Меган не виделись уже пару лет, однако в прошлом она неизменно говорила мне, как восторгалась мной, когда мы вместе воспитывались в Приюте, и какие большие надежды я подавал.

– Кривой! – изображая возбуждение, воскликнула Меган. – Ты выглядишь просто восхитительно!

– Спасибо, но теперь я Чарли.

– Извини, Чарли. – Она помолчала, собираясь с мыслями. – Я постоянно вспоминаю тебя и Святую Гренету.

– До сих пор?

– Да. И, – добавила Меган, подавшись вперед, – знаешь что?

Ну вот, начинается.

– Что?

– Я всегда так восторгалась тобой, когда мы вместе воспитывались в Приюте! Ты всегда улыбался, как бы плохо тебе ни было. Настоящий вдохновитель.

– Мне не было плохо.

– Но у тебя был такой вид, будто тебе плохо!

– Внешность может быть обманчивой.

– Ну да, конечно, – согласилась Меган, – но я точно говорю: от тебя исходило какое-то трагическое вдохновение, как будто ты в семье неудачник, но стремишься во всем видеть светлые стороны.

– Мне приятно это слышать, – сказал я, давным-давно привыкший к ее выходкам, – но могло бы быть гораздо хуже: я мог бы родиться без такта и сострадания и быть мелочным, жутко снисходительным и зацикленным на себе.

– Тоже верно, – улыбнулась она, беря меня за руку. – Нам с тобой так повезло! Я тебе говорила, что получила повышение в «Упкнасе»? Тридцать четыре тысячи плюс машина и жилье.

– У меня с плеч свалилась огромная ноша, – сказал я.

Меган просияла.

– Ты просто прелесть! Ладно, мне пора бежать. Пока, Кривой.

– Чарли.

– Верно. Чарли. Вдохновитель.

И она двинулась дальше по коридору. Было бы так легко проникнуться к ней сильной неприязнью, но я, если честно, не испытывал к ней вообще никаких чувств.

Следующей из тех, на кого я обратил внимание, пришла Люси Нэпп. Мы с ней ежедневно виделись на протяжении восемнадцати лет, пока она не покинула приют и не поступила в училище «Зимних технологий». В приюте дружба возникает и угасает, но мы с Люси постоянно оставались близки. Все те шесть лет, прошедших после того, как она покинула приют, мы с ней разговаривали по крайней мере раз в месяц.

– Привет! – сказал я, и мы ударили кулаком по кулаку – это было что-то вроде тайного приветствия, существовавшего с незапамятных времен.

Это по нашей с Люси вине на лице Святой Анесте2зии, украшающем фриз под сводом, до сих пор красовалось засохшее пятно от пирога с карамелью, напоминание о незабвенной потасовке из-за ужина, случившейся в девяносто шестом году. В штукатурке даже зияла выбоина в том месте, где Донна Тринкет, решительно настроенная побить рекорд времени проезда по коридору первого этажа на роликовых коньках, налетела на стену из-за лужи кетчупа, беспечно пролитого на пол кем-то с кухни.

– Так что там насчет твоего перехода в «Зиму без страха»? – спросила Люси, как мне показалось, с оттенком дружелюбной насмешки.

– Все, что угодно, лишь бы выбраться из этой дыры, – ответил я. – Но я вовсе не хочу сказать, что могу только продавать Зимние страховки с дополнительной выплатой на преобразование и обязательной выплатой на трансплантацию. Есть еще полное страхование жизни, с медицинским обслуживанием, включая зубоврачебную помощь, страхование от пожара и несчастных случаев, не говоря про обморожения. Ну что думаешь?

– С трудом могу сдержать свое безразличие.

– Сам я чувствую то же самое, но, понимаешь, «морфенокс»…

Первые десять лет мне предстоит работать за минимальное жалованье, но дело того сто2ит. Конечно, главное тут не сама работа, скучная, словно талая вода, а разные сопутствующие льготы: «Без страха» незамедлительно заберет из Святой Гренеты мои права на «морфенокс». И я смогу в буквальном смысле спокойно спать. Да, придется смириться со строгими контрактными обязательствами, невозможностью сменить работу и отсутствием свободы выбора, но зато карьерный рост не потребует существенных мозговых усилий. Я наконец смогу вырваться отсюда, полностью сохранив свои фармацевтические привилегии.