Коллектив авторов - Новые марсианские хроники

— Эти знаки похожи на текст…

Севр взглянул на внутреннюю полупрозрачную перегородку барки, расписанную смутными узорами. Они походили на огромную фотографию звездных перемычек. Если понимать порядок пробелов, знал Севр, можно почувствовать скрытую ритмику, услышать звучание давно исчезнувших голосов.

— Какие-нибудь заклинания?

— Путь…

— Что это означает?

— Не знаю,— он всё ещё сердился.— Ни один землянин не знает. У марсиан не было религии, как мы это понимаем. Они не боялись друг друга или стихий. Самые жестокие бедствия они принимали как должное. Не больше.

— А что они умели?

— Хранить воду,— объяснил Севр.— И уходить от воды. Строить неприхотливую жизнь. Спасать её. Напитывать себя водой , так это прозвучало бы по марсиански. В корнях большинства марсианских слов заключено понятие воды.

— Но воды нет.

Лейя смотрела на прозрачный борт, на призрачные ледяные уступы, под которыми медленно проходила гравитационная барка. Ледяные глыбы прилегали друг к другу плотно, как седая рыбья чешуя. Слои пемзы и туфов, жёлто-бурое битое стекло палагонитов. Вода, наверное, пряталась глубоко под каменными слоями. Так было не всегда. Но теперь это было так. Ледники подпирают каждый склон. Достаточно излиться лаве из кратера и вода вновь наполнит каналы .

— Ты умеешь это читать?

Севр улыбнулся и указал на крошечный прибор-переводчик.

Лейя разочарованно отвернулась. Звёздные узоры на полупрозрачных внутренних перегородках барки напоминали наплывы сухой плесени. Как слова Севра. Обжигая на Земле, они не трогали на Марсе. И она не понимала, почему? Ну, почему слова Севра превращались на Марсе в мёртвый язык, начинали отдавать пылью? Она не хотела этого. Я полетела бы дальше, подумала она, лишь бы изменить это. Я ненавижу мёртвые планеты и пустоту между ними, ещё более мёртвую, но я полетела бы гораздо дальше, только бы понять, почему слова Севра остывают.

— У него есть имя?

— Если ты о Лоцмане, то приближённо его имя звучит как Пта.

— И он откликается на такое нелепое имя?

— Если захочет. Говорят, такое случалось. Но сам я так думаю. Уверен, это просто легенда.— Севр как бы уколол её.— Я никогда не слышал такого от людей, которые разговаривали бы с ним сами. Всегда из третьих-четвёртых рук. Честно говоря, мы даже не знаем, марсианин ли это?

— Если нет, то кто? — испугалась Лейя.

— Не знаю,— пожал он плечами.— Некий артефакт. Флуктуация. Сгусток некоего разума, материализовавшегося в такой странной форме. Всего лишь электромагнитное облачко.

— А мы разве не такие?

— Мы без обмана,— покачал он головой.— Мы созданы природой, и знаем это. У нас есть твёрдые доказательства нашего земного происхождения. А Вечный Лоцман просто водит барки по каналам Марса. Может, он водил их тут и тысячи лет назад, а может, появился в одно время с нами. Может, он всего лишь тень, наведённая неведомо кем, даже нами.

Он улыбнулся:

— Зачем ты таскаешь с собой этот календарь? Ты же знаешь, на Марсе он ничему не соответствует.

Лейя не ответила.

Она бережно погладила белую хризантему.

Может, она и похожа на тонкие ледяные цветы Марса, но она живая и не растает под живыми лучами Солнца. И радужная бабочка не изменит своей формы, хотя, к сожалению, никогда не взлетит. Я не могу понять, куда уходит тепло из голоса Севра? Он улыбается, но это неправильная улыбка. Мне нужно чудо. Самое обыкновенное. Мне нужен знак. Она провела кончиком язычка по пересохшим губам. Я не хочу уподобляться мёртвой планете. Лейя молча смотрела на нежную колючую белизну инея, всё гуще садящегося на камни. Я не хочу, чтобы Севр превратился в ледяной полупрозрачный призрак. Я не люблю воспоминаний, ненавижу мертвецов, которых, может, никогда не было. Мне нужны живые руки. Пусть даже грубые.

— О чём он думает?

— Лоцман? — откликнулся Севр.

— Ну да.

— Я даже не знаю, думает ли он вообще?

— Он думает,— упрямо произнесла Лейя.

— Интересно, о чём? — усмехнулся Севр.

— О живом цветке, который терпеливо ожидает его дома,— Лейя не знала, почему она произносит эти слова. Может, потому что они звучали в её сознании? — Цветок сидит в клетке. Совсем один. Пока меня нет, цветок должен надышать много кислорода. В моём доме хрустальные стены, а по каменному полу текут ручьи настоящей воды. А за окнами шумят винные деревья.

— И ты говоришь, у тебя нет воображения.