Роберт Беннет - Город чудес [litres]

Она что-то говорит. Сигруд почти потерял сознание и не слышит. Но видит, что это три слова, и понимает, что это слова, которые она сказала ему давным-давно, когда объясняла цель своей жизни, – дерзкое заявление, полное мрачной и решительной надежды:

«Достаточно одного толчка».

Сигруд кивает, заливаясь слезами.

– Ладно, – говорит он. – Ладно.

Он собирается, снова переворачивается. Потом с трудом упирается левой рукой и вынуждает себя встать на колени. Тянет руку, хватает древко копья, которое, к счастью, не покатилось в самый низ. И в последний раз поднимается на ноги.

Еще шаг. И еще, и еще один.

«Каждую секунду я думал о том, что потерял».

Шаг, еще шаг.

«О том, что со мной сделали, и о том, как свершить мой собственный суд над этим миром».

Еще, еще, еще один.

«Но теперь, в преддверии конца, я все понял».

И вот наконец-то он приходит к ней.

Женщина, парящая в воздухе, похожа на Татьяну Комайд с толикой Мальвины Гогач: маленький нос, слабый подбородок, дерзкий рот. Она зависла футах в двадцати от края лестницы, подняв руки и обратив взгляд к небесам. Из ее глаз вырываются лучи ярчайшего чисто-белого света, стремятся к вершине башни. Но ее лицо искажено от печали и скорби, щеки мокры от слез: она создание, пусть и Божественное, но достигшее самых глубин отчаяния.

Это ему знакомо. Он сам выглядел так же, когда потерял своего отца, семью, дочь, подругу.

И в этот момент Сигруд понимает: это петля, бесконечная петля искалеченных детей, которые вырастают, но берегут свою боль, сохраняя ее свежей и новой, причиняя еще больше травм и начиная весь цикл заново.

Он смотрит на богиню, но видит только юную девушку, которая несколько ночей назад смотрела на луну и говорила, что мертвые для нее загадка.

– Не надо искать в смерти смысл, Тати, – говорит он ей. Отбрасывает копье, и оно катится вниз по лестнице. Медленно отходит назад, пока не упирается спиной в стену башни. – Ты сама мне это сказала.

Он смотрит на зазор. От лестницы до нее двадцать футов. Сможет ли он? Даже в таком измученном состоянии?

«Мне придется».

Он приседает, находит упор, готовится.

– Я тебе напомню, – шепчет он.

Он бежит вдоль лестницы – шатаясь, рывками, словно пьяный, но все равно в его движениях быстрота и сила.

Сигруд достигает края.

Прыгает.

Он взмывает, протягивая руки вперед, и под ним – оцепенелый Мирград, а над ним тянется в бесконечность черная башня.

Он летит к ней, тянется к ней, касается плеча и хватается, прижимает ее к себе, и тогда…

На него обрушиваются все секунды.

Сигруд сидит на белой плоскости.

Плоскость огромная, бесконечная, и хотя дрейлинг этого не может постичь, он понимает, что плоскость тянется во все стороны сразу. И все же он каким-то образом сидит на ней, скрестив ноги, голый – его покрытое шрамами и синяками израненное тело озаряет свет, который как будто льется отовсюду.

Что-то шевелится вокруг него. Он понимает, что эта плоскость, это место существует на ладони чьей-то руки – руки, принадлежащей непостижимо огромному существу.

– КАК ТЫ ПОСМЕЛ, – произносит голос.

Все продолжает шевелиться. А потом она поднимает его на уровень собственных глаз.

Сигруд видит перед собой богиню, она держит его перед своим лицом, и время все без остатка клубится в ее хватке. Ее глаза полнятся светом умирающих солнц и воем тысячи бурь, шумом тысяч дождевых капель, падающих на тысячи листьев, тысячей слов, произнесенных шепотом, тысячей взрывов смеха и тысячью слез.

Ее лицо искажается от неприкрытой ярости.

– КАК ТЫ ПОСМЕЛ МЕНЯ ПРЕРВАТЬ, – говорит богиня. – КАК ТЫ ПОСМЕЛ БРОСИТЬ ВЫЗОВ ВРЕМЕНИ.

Сигруд смотрит на богиню и медленно моргает.

– Я не бросал вызов, – говорит он. – Я просто выполнил обещание, которое дал юной девушке совсем недавно.

– Я БОЛЬШЕ НЕ ОНА, – грохочет богиня. – Я НАМНОГО, НАМНОГО БОЛЬШЕ, ЧЕМ ОНА КОГДА-НИБУДЬ БЫЛА И ЧЕМ МОГЛА БЫ СТАТЬ.

– И все-таки, – говорит Сигруд, – она была намного мудрее, чем ты теперь.

Богиня разгневанно глядит на него.

– ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ, О ЧЕМ ГОВОРИШЬ. Я ПЕРЕДЕЛАЮ ВРЕМЯ, ПЕРЕДЕЛАЮ МИР. Я СОТВОРЮ СПРАВЕДЛИВЫЙ МИР, ПРАВЕДНЫЙ МИР. МИР, В КОТОРОМ НЕ БУДЕТ НАСИЛИЯ, ОШИБОК И ЖЕСТОКОСТИ.

– Татьяна, – мягко говорит Сигруд. – Мальвина… Сколько раз мы через это уже проходили?

– ТАКОГО НИКОГДА НЕ СЛУЧАЛОСЬ РАНЬШЕ. ВРЕМЯ ПРОБУДИЛОСЬ ВПЕРВЫЕ. ВПЕРВЫЕ САМО ВРЕМЯ ПЕРЕДЕЛАЛО СОТВОРЕННЫЙ МИР.

– Может быть, и так, – говорит Сигруд. – Но сколько раз кто-то один совершал немыслимые зверства во имя того, чтобы сделать мир лучше? Божества, кадж, Винья, Ноков… И теперь ты? Ты тоже вступишь в их ряды?