Анчутка - Царевич и Лягушка [СИ]

На рынке всегда было чем поживиться. К вечеру поток покупателей редел, купцы убирали товары, а под прилавками оставались крошки, обрезки, огрызки. Мясной ряд оккупировала стая собак, зато у булочников ждала неслыханная удача — неуклюжий разносчик опрокинул лоток с пирогами, чем обеспечил настоящий пир для нескольких голубей, пары синиц и несметного количества воробьев, среди которых приземлился и Гушин посланник.

В полном соответствии с девизом дают — бери, бьют — беги, Степка постарался наесться впрок, одновременно кося глазом по сторонам. Все завсегдатаи рынка были тертыми калачами, и метнувшемуся из-под прилавка облезлому коту на поживу осталась только половинка пирожка с ливером. Птицы же, гомоня, расселись на коньке ближайшего ларька и занялись своими делами — кто чистил перья, кто болтал со знакомыми, а кто и прикорнул.

Степка осмотрелся и прибился к самой шумной компании. Надо было узнать свежие городские новости — мало ли что он пропустил, летая к Яге.

Новости действительно были, да такие, что воробей внимательно выслушал приятелей, развернулся и полетел обратно к царскому терему. Полетал у знакомого окна, никого не увидел, облетел на всякий случай вокруг. Не найдя Гушу, вернулся к ее комнате, растерянно попрыгал по подоконнику, и, решившись на что-то, рванул над крышами изб в сторону Тридесятого леса. Заходящее солнце золотило гладкую поверхность реки. Степка взмыл над водой, по широкой дуге обогнул ближайшие деревья и красиво нырнул в чащу на значительном расстоянии от берега.

Званый ужин оказался обильным, вкусным, богато украшенным и невыносимо скучным. Бояре и дворяне с супругами чинно сидели вдоль столов, ковыряясь в изысканных кушаньях. Кушанья эти Гуша попробовала, расписную узорчатую залу во всех подробностях рассмотрела, наряды, перстни и кокошники изучила и теперь с трудом сдерживала неприличную зевоту. Мужчины вели степенные разговоры про сельское хозяйство, ремесленное производство и валовый внутренний продукт. Их жены вполголоса сплетничали о знакомых, обсуждали детишек и способы засолки огурцов. Мужские темы Гуше были непонятны, а женские — скучны. Единственным недолгим развлечением оказался танец, который по традиции исполнили царевичи со своими избранницами, причем девушка, которая в избушке Яги плясать не обучалась, смахнула непривычно длинным рукавом со стола чарку с медовухой. Правда, царь, завороженно рассматривающий Гушино вышивание, на это особого внимания не обратил. Казначей, сидевший ошую от государя, прикрыв глаза, прикидывал, какую цену можно получить за такое полотенце. Это-то, ясное дело, отправится в царскую сокровищницу. А вот если будущая царевна обучит девок секрету дивного мастерства, можно будет его на поток поставить и заграничным купцам продавать…

Иван-царевич тоже скучал. Перепелами да осетрами его уже давно было не удивить — с малолетства таким наугощался. Куда охотнее он бы еще расспросил невесту про Тридесятый лес. Невеста, однако, на вопросы отвечала рассеянно, и разговор сам собой затих.

Надежды Гуши на то, что во время царского ужина ей удастся незаметно улизнуть, не оправдались. Стражников тут, правда, не было, но выйти из зала под прицелом пятидесяти пар глаз, не вызывая вопросов, было невозможно. Тщетным был и расчет перекинуться в лягушку — уже сидя за столом, девушка спохватилась, что мешочек с волшебной шкурой остался в светлице. Время шло, приближалась ночь, с окончанием ужина Гуше придется вернуться в светелку, откуда до утра уже точно не выбраться. Шансы вовремя добраться до Яги или хотя бы до Лешего таяли на глазах. У девушки оставалось на дорогу два дня и дефективный клубочек, если выйти прямо сейчас — то может, и успеет. По крайней мере, из леса снова можно отправить Яге сообщение птичьей почтой, чтобы разгневанная бабушка не явилась за своей воспитанницей прямо в царский терем. При мысли об этом Гуша поежилась. По-настоящему сердитой ей Ягу видеть не приходилось, и все-таки нехорошо, если старушке придется проделать нелегкий путь до столицы, переправляться через реку, препираться с хамоватой русалкой… Бабушка устанет, измучается, расстроится, на воспитанницу обидится, и потом вообще никуда не отпустит.

Поглощенная своими мыслями девушка не сразу заметила, что официальная часть ужина подходит к концу, и спохватилась, только когда знать начала, пыхтя, выбираться из-за столов. В первый момент Гуша испугалась, не отправят ли ее сейчас в светелку под охрану бдительных стражников, но, к счастью, торжество и не думало прекращаться. Прислуга сноровисто утащила объедки, столы сдвинули ближе к стенам, а музыканты принялись настраивать инструменты.