Анчутка - Царевич и Лягушка [СИ]

— Последний двор остался, — устало произнес воевода.

Иван помалкивал. Своими способностями лучника он был поражен больше всех, однако до конца рыбацкой улицы стрела все-таки долететь уж никак не могла, и потому он втайне надеялся, что ее так и не найдут. А уж там он постарается убедить батюшку, что вот она, воля судьбы — оставаться ему неженатому-неприкаянному, мотаться по царству Тридесятому, в пути-дороженьке ноги сбивать, у чужих людей столоваться-ночевать…

Сладкие мечты были прерваны возгласом казначея, который взволнованно на что-то указывал пальцем. Царевич посмотрел в заданном направлении и увидел худую девчонку в простеньком сарафане, держащую в руках то, что осталось от его стрелы.

Второй раз за последние сутки Иван убедился, что судьба все-таки существует, и что она очень зловредное и коварное создание.

Сообщение от Гуши Яге доставил воробей. Стриж поостерегся улетать далеко от родной и знакомой реки и углубляться в зловещую чащу, поэтому информацию передал своему лесному товарищу, вознаградив его за труды той самой крошкой. Серый проныра, в отличие от стрижа, лес знал отлично и где только не бывал. Расположение избушки Яги воробью тоже было знакомо — именно здесь зимой всех желающих подкармливали пшеном.

Узнав, что девчонка собирается задержаться на несколько дней, Яга только головой покачала. Удержавшись от того, чтобы немедленно и лично отправиться за ослушницей, бабка протопала в избу, извлекла волшебное блюдо, прихватила хлебную корку для воробья, вернулась и устроилась на крыльце. Побормотав под нос, Яга запустила по блюду наливное яблочко и внимательно всмотрелась в открывшуюся ей картину.

Блюдо замерцало, потом поверхность стала похожа на воду, а чуть позже на воде появилось изображение знакомого лица. Выражение этого лица было восторженно-заинтересованным, из чего бабка сделала закономерный вывод, что никакая опасность Гушке не угрожает. Впрочем, на этом выводы и закончились, потому что изображение покрылось рябью, мигнуло пару раз, а потом и вовсе пропало.

Встревоженная Яга потрясла блюдо, протерла его рукавом, а потом, озаренная догадкой, внимательно осмотрела яблочко. На румяном боку виднелось пять аккуратных дырочек от когтей. Баюн хоть и был котом мудрым и уникальным, но против охотничьего инстинкта не попрешь. Бабка потрясенно перевела взгляд на росшую рядом с избой яблоньку. Дерево, сияющее белоснежной весенней красотой, издевательски уронило на землю несколько лепестков. Отремонтировать яблочный гаджет в ближайшее время не представлялось возможным.

Воробей, внимательно наблюдавший за бабкой, подлетел поближе и что-то успокоительно прочирикал. Яга выслушала его, согласно покивала головой и вслух сказала:

— Ну, раз так, то только это и остается… Ты уж присмотри там за моей непутевой внучкой, пернатый!

Воробей вспорхнул, заложил круг над избой и устремился к реке. Как раз вовремя — через секунду на поляну перед избой выкатился ощетинившийся в охотничьем раже Баюн.

Девчонка, стоявшая в светлице, царю категорически не нравилась. И дело было даже не в простеньком сарафане, забрызганном по подолу водой, и не в явно незнатном происхождении гостьи.

— Какая-то она… Совсем молодая, — смущенно пробормотал царь казначею.

— Нда… — не менее смущенно протянул казначей.

Гуша разглядывала расписные палаты, широко раскрыв невинные зеленые глазищи и казалось еще моложе своих лет. Девушка благоразумно решила помалкивать, пока не разберется в происходящем, и вследствие этого все обращенные к ней вопросы остались без ответа. Неспособность ее объяснить, откуда она взялась, какого рода и где хоть какие-то ее близкие, тоже восторга государю не добавляла и заставляла сомневаться в адекватности будущей царевны. Но выгнать из терема девицу, на которую так однозначно указала судьба, да еще и в присутствии свидетелей, тоже не представлялось возможным. Царь с досадой подумал, что еще утром считал младшего сына самым тихим из всех. Тихим, спокойным и не доставляющим проблем.

— И что делать будем? — уточнил царь.

— Хммм, — изрек казначей.

— Содержательно, — восхитился надёжа. — Значит, как придумывать какую-нибудь ерунду, так все горазды, а как расхлебывать ее последствия — так я один. Ладно, о свадьбе при таких обстоятельствах не может быть и речи.

Иван-царевич при этих словах воспрял, а при следующих опять сник.