Оса Авдич - Эксперимент «Исола» [litres]

Я набрала в грудь воздуху, выдохнула и расслабилась. Хватка санитаров ослабла. Тогда я вдохнула еще раз, во всю силу легких, вывернулась из рук медиков, подбежала к краю скалы и шагнула вниз.

Все это я помню, как помнят обычно, с массой мелких деталей. После скалы были только отдельные кадры, будто слайды. Больничный коридор с лампами на потолке. Игла в руке. Специальный воротник, который фиксирует мою голову. Операционный стол. Смутные фигуры Нур и Сири через стекло. Медсестра меняет гипс. Скальпель, который кто-то положил на смотровой стол. Ванная. Кровь, кровь, кровь. Снова игла в руке. Снова перевязки. Ремни на руках. Сон, темнота. Кто-то меняет подушку. Голоса – тихие и тревожные. Кто-то дает мне таблетки. Кто-то проверяет мне рот: действительно ли я проглотила таблетки. Кто-то заставляет меня проглотить их. Мгновения невыносимого бодрствования и ясности. Еще сон, еще темнота. И вот сегодня: птичья песня. И Председатель в моей палате. Все это я вспомнила, садясь в постели. То, что началось как ручейки слез, понемногу стало плачем, не похожим ни на какой другой. Словно все мое тело плакало, плакало из таких древних, скрытых в глубине меня мест, что я даже не знала об их существовании. Председатель никак не пытался утешать меня – просто сидел, давая мне плакать. Понемногу слезы сошли на нет.

– Мы можем продолжить? – тихо спросил Председатель. Я кивнула.

– Тогда я вернусь к изложению условий. Итак, работа ваша – если хотите. Прежде чем вы ответите отказом, прошу вас выслушать, какие у вас альтернативы. Работа – постоянная должность в группе RAN. Должность секретная, и я думаю, что вы найдете ее в одинаковой степени выгодной и ответственной. Что касается материальной стороны – у вас больше никогда ни в чем не будет недостатка. Сумма, которую я называл как гонорар за задание, станет вашей твердой годовой зарплатой. Ваша дочь сможет посещать лучшие школы. Мы уничтожим старые донесения о вашей матери. Мы обеспечим все потребности, какие только могут возникнуть у вас и вашей семьи: жилье, транспорт – как в рабочее время, так и на время отпусков. Должность не потребует вашего постоянного присутствия на рабочем месте. Иногда мы не будем обращаться к вам неделями, месяцами. Тогда вы свободны, с полным сохранением зарплаты. Но вы всегда на службе. Когда вы нам понадобитесь – вы придете. Иногда это будет нелегко, но не тяжелее, чем то, что вы уже пережили. Как по-вашему, приемлемо?

Я кивнула, словно немая. Председатель продолжил – тихо, устремив взгляд на дверь, будто желал убедиться, что никто не войдет и не прервет нас.

– Далее. Если вы решите отказаться от службы, то вынужден сообщить, что на этой чаше весов нет ничего приятного. Не состоя у нас на службе, вы не сможете пользоваться неприкосновенностью, которую обеспечивает Союз, вследствие чего вас ожидает суд за неумышленное или умышленное убийство вашего бывшего коллеги Генри Фалля. Печально, но тут я ничего не могу поделать. Вы, конечно, вправе найти адвоката, который сделает все возможное, но я бы сказал, что доказательства вашей невиновности крайне неубедительны и шансы выйти из зала суда свободной у вас минимальные. Не исключаю, что вы сумеете сослаться на смягчающие обстоятельства и получить тюремный срок вместо пожизненного заключения или смертной казни. Например, десять лет. Может, меньше, может, больше. Кстати, сколько лет вашей дочери?

Председатель посмотрел на меня. Я молчала. Он продолжил:

– Я также должен обратить ваше внимание вот на что: если вы покончите с собой, ваша дочь не только останется сиротой, но и потеряет все, что у нее сейчас есть. Покончить с собой, находясь под судом, есть государственное преступление. Это называется воспрепятствование правосудию, но страдают от этого преступления те, кто остался жить. Закон сохранился со времен Второй холодной войны, применяют его редко, но в вашем случае это было бы в высшей степени уместно. К тому же нам придется проверить, какой вклад внесла ваша мать в формирование ваших взглядов. Не исключено, что мы займемся ее старыми досье, чтобы разобраться, по какой причине она покинула партию. – Председатель не спускал с меня глаз. – Вы меня понимаете?

Он пошарил во внутреннем кармане и вытащил какой-то предмет. Это пистолет, сейчас он меня застрелит , подумала я. Но это оказался не пистолет. Это были два конверта, которые Председатель бросил мне на одеяло.

– В одном – ваш трудовой договор. Во втором – ордер на арест. Выбирайте.