Ника Ракитина - Мое королевство. Бастион [СИ]

Даль спросил у Венедикта часы, проверил время. Час был дан оперативникам, чтобы занять позиции. Трое шли трубой из пустых хранилищ, шестеро должны были осмотреть цеха, Савину предстояло вскрыть люк перехода из ангара, если тот не поддастся изнутри. Еще двое занимались недостроенной парадной конторой. Кузьма с собакой пялился на Даля с широко раскрытыми глазами.

— Шутник говорит, там они, — указал он на замок-цех.

— Если не дураки, то хоть одного наблюдателя выставили. Лучше перебдим и накроем, чем по всей территории за ними гоняться. Даже с овчаром.

— Могли выставить, — покивал Михалыч и указал пальцем на угол здания. — Во-он на балкон за зубец. Если не дураки.

— Троих выставить могли, а Ариша с раненым.

Инна, не оглядываясь, фыркнула.

— Из-за дробины в жопе столько истерик. Доволочется до окна и Андрей как-нибудь.

— Савин, окна на себя возьмешь, проемы пустые и широкие, могут выскочить.

— Есть!

Даль хлопнул крышкой часов:

— Пошли.

Если не шумели, не стреляли — в заброшенных цехах все обошлось гладко. И беглецы в конторе, в швейном цеху. Собака то же поведением говорит.

— Пускай! — махнул он Кузьме. Тот отцепил поводок. Шутник метнулся серой тенью к боковой узкой двери цеха, бросился на нее тушей, стал скрести лапами.

Кузьма подмогнул собаке плечом:

— Как пробкой заткнули, заразы.

— Попробуй выбить. Не выйдет — давай за нами. Михалыч, стереги двери, только близко не стой. И знак подай, ну кричи, если что.

— Да уж не дурак… на пулю нарываться, — старик хмыкнул. — Корабельщик с вами, хлопчики.

Грохнуло и по другую сторону квадратного здания — должно быть, и там двери оказались перекрыты.

Даль встал на фундамент и подтянулся, заглядывая в высокое арочное окно. Раненая рука сразу же заболела.

Внизу в цеху было серо и пусто, по кирпичному полу ветер гонял катыши пыли и древесный мусор.

Беглецы сгрудились наверху, один бежал по сетчатой галерее под крышей цеха, та гремела. Анастазий, мать его, любитель погонь.

— Внутрь давай! — выкрикнул Даль, не понижая голоса. Анастазий перся узкими мостками к остальным. Через крашеную стену конторы пялилась испуганными глазами Ариша…

Савин полез в окно, оседлал подоконник. Анастазий выстрелил из револьвера, пуля выбила щепу из рамы. Савин ответил. Загремели остатки стекла, поднялось бешеное эхо. Невесть откуда взлетел, заметался по цеху голубь-сизарь. А Анастазий полетел на пол, нелепо взмахивая руками. На железную лесенку в контору выскочил Кривец с ножом, и тут как раз подалась боковая дверь, и Шутник, ученый против ножа, опрокинул юношу, прокусив руку с оружием, и, рыча, встал Кривцу на грудь. А оперативники — кроме оставшихся на постах и с лошадьми — лезли в ворота.

— Собаку отзови, — сказал Кузьме Талызин. Поднял Кривца, вместе с полицейским сволок вниз. Стал перевязывать.

Сверху свели светленького Эдичку, снесли на матрасе бледного Андрюшу Ленцингера. Инна отвесила пощечину визжащей Арише.

— Так просто, — устало удивился Даль. — Так просто накрыть сразу всех.

Доктор наклонился над Анастазием. Тяжело вздохнул, закончив осмотр:

— Доска нужна, чтобы его перенести.

— Будет, — Даль кивнул Талызину.

— В ангаре вроде стояли, поищите там, — один из оперативников махнул рукой на широкие ворота напротив ряда окон, сквозь которые Даль и Савин влезли.

— Постойте! — доктор пошарил у Анастазия в кармане. — Он просит это ей отдать, — показал он на Аришу.

— Дайте сюда, — несмотря на обилие окон, Далю показалось темно. Он подошел к воротам. Расправил пожеванный листик в клеточку.

Если бы кто сказал, что Даль тогда что-то почувствовал — он бы соврал. Не было ни интуиции, ни прозрения. Ни даже сыщицкого чутья. Просто желание, чтобы все наконец закончилось.

— Выводите их! Талызин, пошли за доской.

— Может, я? — вызвалась Инна. — Рука болит?

Эта опека наконец взбесила Даля, разорвалась где-то внутри. Стараясь казаться вежливым, он отрицательно кивнул и зашел в ангар, где недостроенный дирижабль лежал, как обглоданный кит. Сморщенная обшивки из прорезиненной парусины свисала, собрав паутину и пыль, что была в ангаре, и выглядела, как занавеска в руинах — неуместно и жутко.

Даль с Талызиным стали шариться у стен, досадуя, что нет фонаря. И тут сзади зашипело, грохнуло — и прекрасное, похожее на крепость здание стало беззвучно складываться в себя. С дымом, плеском огня, клубами пыли, оседая, не разлетаясь дальше определенной, достаточно узкой границы. В растянутом патокой времени. Пучилось пузырями и обратилось в груду оплавленных кирпичей противу всех законов физики, не вызвав дальнейших разрушений и почти мгновенно. Что-то хрустнуло и упало рядом с Далем, и безумный день наконец закончился.