Мария Геррер - Верность и предательство [publisher - ИДДК]

Девушка видела и слышала все, что происходило вокруг с необыкновенной ясностью. Она замечала все мелочи, и они безжалостно врезались в ее мозг как осколки стекла. Но Екатерина будто наблюдала за всем со стороны.

Впереди у нее ничего не было. Сегодня ее жизнь закончилась.

В полутемном захламленном кабинете зазвонил телефон. Доктор Никитин болезненно поморщился и не спеша снял тяжелую трубку. Он уже знал, что это Егор. Врач ждал его звонка. С Екатериной плохо, Никитин даже не сомневался, что это именно так. Он не ошибся. Егор рассказал, как девушка приняла тяжелое известие, и просил помощи. Доктор внимательно выслушал рассказ своего товарища и согласился поехать с ним, посмотреть, что можно сделать, или хотя бы попытаться поговорить с Екатериной и вывести ее из этого странного состояния. Никитин не сомневался, что это апатия, а для молодой девушки это может быть очень опасно.

Конечно, сама Екатерина с горем не справится. Такой удар трудно перенести без последствий. И Егор мало чем сможет ей помочь. Нетрудно было догадаться, что для бедной девушки гибель ее наставника станет страшным потрясением. Тем более, она его любит. Это очевидно даже для слепого. Врач видел, как девушка переживала за фон Берга, когда того серьезно ранила Полина. Это было не просто сочувствие ученицы к своему наставнику. Да она его, собственно, и спасла своим даром. Врач помочь при таком серьезном ранении уже ничем не мог, хотя и приложил все усилия. А она сидела около фон Берга всю ночь и сумела вернуть к жизни. Буквально вытащила с того света. И барон к ней тоже неравнодушен – как он держал ее за руку, как смотрел на нее! На тот момент это выглядело забавно и глупо. Ловелас и эгоист безумно влюблен в наивную неопытную девушку.

Тогда врач задавал себе единственный вопрос – зачем Екатерина вообще сдалась фон Бергу, что он с ней будет делать? Как любовница она, скорее всего, никакая. Скромная, застенчивая. Уж точно с роскошной графиней Рокотовой не сравнить. Как жена тем более неинтересна. Еще и бесприданница. Но оказалось, что он очень глубоко ошибался. Циничный доктор был приятно удивлен. А уж его удивить было очень сложно. Все-таки есть на свете настоящая любовь. Тем печальнее, что все так обернулось.

Никитин сердито прошелся по комнате и уставился в мутное зеркало на стене. Надо приказать его вымыть. С противоположной стороны запыленного стекла на него смотрел недовольный человек неопределенного возраста с залысинами и в пенсне на широком носу. Мерзкая циничная рожа. На душе у доктора стало совсем пакостно. Беспомощность злила его и сводила с ума. Он был раздражен, и это не имело никакого смысла. Так бывало всегда, когда он не мог помочь своим товарищам.

Никитин нервно закурил и рухнул в глубокое кресло, где обычно сидели его пациенты. Кресло жалобно скрипнуло. Доктор стряхивал пепел прямо на пол. Искать пепельницу не хотелось. Да и где ее в этом беспорядке найдешь? Служанка будет недовольно бухтеть, ну и ладно. Это ее обязанность, он ей за это платит. Так что пусть делает свое дело как положено. И вообще пора привести кабинет в надлежащий вид. Раз хозяин занят, можно ничего не делать, и пусть дом станет похож на свинарник? Словно ее это не касается. Марфа здесь уже неделю не убирала, не меньше. Дура и лентяйка. Никитин отогнал от себя злые мысли. Служанка не дура, конечно. И не виновата в его отвратительном настроении. Никто не виноват. Никитин глубоко затянулся сигаретой и начал внимательно изучать потолок. Идиотская ситуация. Абсурдная.

Его обязанность помочь несчастной девушке. А как это сделать, он не знает. Егор рассказал о ее состоянии в общих чертах. Естественно, хорошего мало. Она молода, должна справиться. А если не сможет? Кто будет во всем этом виноват?

Егор приехал, когда уже наступили сумерки. Он вошел в кабинет доктора и остановился на пороге. Никитин тяжело поднялся ему навстречу и пожал руку.

– Все так же? – спросил он.

Бессмысленный вопрос, раз ответ очевиден. Что могло измениться за это время? Ничего… Абсолютно ничего…

– Да, все так же. Не знаю, что делать, Викентий Васильевич, – озабоченно признался Егор. – Она словно окаменела. Не плачет. Просто лежит и даже не шевелиться. Не ест, не пьет. Спать тоже не хочет. Смотрит в пустоту, даже страшно становится. Будто умерла…

– Это очень плохо, – безжалостно констатировал доктор и с шумом выдохнул. – Апатия до добра не доводит, зловредная штука. Никогда не знаешь, чем она может закончиться. Лишь бы руки на себя не наложила, или с ума не сошла от горя. Надо за ней постоянно присматривать.