Мария Геррер - Верность и предательство [publisher - ИДДК]

Екатерина почувствовала, как вздрогнули пальцы Генриха. Он тоже узнал этот зал.

– Уйдем отсюда? – предложила она.

Он улыбнулся:

– Зачем?

– Не знаю… Я сегодня ужасно глупо веду себя.

– Можем уйти, если вам хочется.

Екатерина отрицательно покачала головой, опустилась в кресло в углу зала и кивнула на соседнее, приглашая барона занять место рядом.

– Я сама не знаю, чего хочу, – призналась она.

Дама закончила игру, и публика стала расходиться. В гостиной осталось всего несколько человек.

– У меня все всегда получается непредсказуемо, – начал Генрих. – Вы уже, наверное, заметили.

Екатерина кивнула:

– Да уж. Впрочем, у меня тоже. Жизнь вообще непредсказуема. К чему вы ведете?

– Трудно предугадать, как все повернется. В свете последних событий я понимаю, что мы с Алексеем вас шокировали – безобразная пьянка, драка, девочки мадам Лулу… Вы наверняка ничего подобного ни от меня, ни от него не ожидали. Я еще ладно, но от него-то уж точно…

– Про мадам Лулу я как раз понимаю. Вы сами говорили, что мужчине иногда необходимо общение такого рода.

Барон благодарно улыбнулся:

– Вы очень снисходительны к мужским слабостям. Я тогда же сказал, что от воздержания тоже никто не умер. А вы не боитесь говорить на очень откровенные темы.

– Спасибо госпоже Миргородской. Жаль, она нас не учила этому в Институте благородных девиц. Это облегчило бы жизнь многим девушкам.

– Значит, вы не осуждаете Алексея?

– Нет. Я его понимаю – молодой мужчина, влюблен безответной любовью. Хорошо, что он разобрался в своих чувствах.

– А то, что мы нашли с вашим другом общий язык?

– Признаюсь, для меня это полная неожиданность. Вы меня оба сильно удивили, – она невольно улыбнулась. – Особенно ваша дружба и взаимопонимание. Хотя это меня радует. Правда. А моя ревность – просто ребячество.

– Я хотел попросить вас… Что бы ни случилось, давайте человеку шанс объяснить свои поступки. Можете не прощать, но хотя бы выслушайте.

– Почему вы заговорили об этом? Я чего-то не знаю? – ее голос зазвучал напряженно.

– Нет. Ничего не случилось. Но вы сами только что сказали – жизнь непредсказуема. А с моим талантом попадать в истории… Пообещайте, что выслушаете мои объяснения, если в этом возникнет необходимость.

– Конечно, обещаю. Только не нравится мне ваше настроение. Вы чем-то встревожены?

– Нет, все хорошо. Заранее хочу уберечь себя от вашего праведного гнева, – он улыбнулся. – Я его так часть вызываю своими выходками. Моя просьба касается не только меня, но и всех, кто вам дорог. Не стоит быть слишком категоричной.

– Я же уже сказала, обещаю. Вы теперь об Алексее? Что же все-таки случилось? Алексей влип в историю? – Екатерина была уже взволнована.

– Нет, даю слово, нет. Зря я все это начал, только напугал вас.

Девушка пытливо посмотрела на наставника:

– Вы от меня ничего не скрываете? Правда?

– Конечно, правда, – он не отвел взгляда, и она успокоилась.

Когда они вернулись в зал, Надежда и Алексей оживленно беседовали. Даже слишком оживленно. Жениха Надежды с ними рядом не было. Это удивило Екатерину. Зато Алексей взахлеб читал стихи, и Надежда ему вторила. Они о чем-то жарко спорили и видимо, доказывали друг другу очевидные вещи. Теперь Надежда что-то читала из маленькой книжечки и трясла ею перед лицом Алексея. Парочка ценителей стихов заметила Екатерину и ее спутника, только когда те подошли вплотную.

– Катя! Ну, скажи ты своему другу, «Ягуар» – не упадническое стихотворение. Это же очевидно. Вот, смотри! – она сунула под нос Екатерины томик стихов и ткнула пухлым пальчиком в строчку. – Где тут упадничество?

Екатерина виновато улыбнулась.

– Ну что с тебя взять, ты же Гумилева тоже не понимаешь! – с досадой воскликнула Надежда.

– Что значит «тоже»? – возмутился Алексей. – Я его понимаю, но не все стихи Гумилева принимаю. А в этом стихотворении одна обреченность. Вот, смотрите! Генрих, хоть ты Надежде Дмитриевне скажи!

– Я в поэзии понимаю еще меньше моей невесты, – признался Генрих, улыбаясь.

Алексей не унимался, отобрал томик у Надежды и процитировал:

Покорного героя растерзали собаки! Чистая лирика и романтизм! Конечно, какое уж тут упадничество! Сплошной оптимизм! Прямо через край!

– Это – сон! Сон! Аллегория. Слышали о таком термине? Начало прочитайте! – Надежда отняла томик и громко перевела дух. – Невозможный человек! Может, по-вашему «Жираф» тоже упаднический?