Мария Геррер - Верность и предательство [publisher - ИДДК]

– Вовсе нет. Мне интересно. Так необычно – вы были за океаном, столько впечатлений, – Екатерине понравилась девушка – простая, открытая.

Они были примерно одного возраста. И ее явно в высшем обществе многие игнорировали. Так почему не поддержать бедняжку? Екатерине не нравилось, когда людей обижали просто потому, что они не такие, как все. Она сама это испытала.

– А что вы читаете, если не секрет?

Надежда широко улыбнулась и показала обложку меленького томика:

– Не секрет, конечно. Гумилев.

– Какой неожиданный выбор.

– Купеческая дочь не может понимать тонкой лирики? – насмешливо спросила Надежда.

Было заметно, что замечание ее задело. Видимо, так было не впервые.

– Нет, конечно. Не хотела вас обидеть. Просто вы второй человек из знакомых мне, кто любит этого поэта. Для меня он слишком сложный, что ли – символы, образы… Хотя, я вообще в поэзии плохо разбираюсь, – призналась Екатерина и вспомнила, с каким восторгом Алексей читал ей странное стихотворение про жирафа – печальное и непонятное.

Екатерина внимательно поглядела на свою новую знакомую. Купеческая дочь, была в Америке, читает Николая Гумилева. Необычная девушка. Только выглядит немного экзотично, что ли.

Темное фиолетовое платье из тонкого шелка плотно облегало далеко не изящную фигуру. Сильно затянутый тугой корсет здесь помогал мало, но талию обозначил. Полная грудь стремилась вырваться из его крепких объятий и вздымалась в довольно глубоком декольте. Казалось, шелковый лиф платья держался из последних сил и готов лопнуть под ее напором.

Крупная аметистовая брошь в окружении жемчуга на зеленой эмали подчеркивала приверженность молодой девицы движению суфражисток. Екатерина знала об их символических цветах – фиолетовым, белым и зеленом. В гимназии она тоже увлекалась этим движением. Но теперь это в прошлом, у нее другие заботы.

Для Америки такой наряд, был, вероятно, уместен. Но не для Златогорска.

– Вы завтра будете на аукционе? – поинтересовалась Надежда. – Вы единственная, кто со мной разговаривает не через губу. Остальные сторонятся, как чумной. Не считая Ольги Васильевны, конечно. Она очень добрая и сердечная женщина.

– Ну, вы зря так обо всех думаете, – возразила ей Екатерина. – Здесь много хороших людей. Но завтра на аукционе я буду, так что увидимся.

– Я рада, что вы со мной, а то так и сидела бы с Гумилевым в углу.

Екатерина улыбнулась:

– Вы скоро освоитесь. Пойдемте в зал, а то Ольга Васильевна разочаруется в нас. Продолжим работать на благо общества!

После пьяного инцидента Генрих и Екатерина чувствовали неловкость, когда оставались наедине. Они слишком оживленно обсуждали прочитанные книги и рукописи по классификации ведьм и способах борьбы с ними. Фальшь тяготила обоих, но оба не знали, как избежать этого. Они словно стояли по разные стороны бездонной пропасти, только пропасть была очень узкая. Их разделял всего одни шаг и бесконечное расстояние.

Екатерина понимала, что надо передать Генриху приглашение, и она отправилась к нему на квартиру, предварительно позвонив и договорившись о времени визита – барон почти все время проводил на заводе. Можно, конечно, просто передать его через посыльного, но лучше сделать это лично.

– Будете со мной чай? – поинтересовался Генрих, когда она вошла в гостиную.

– С удовольствием, – отозвалась девушка. – Мы давно не пили чай вместе.

Горничная быстро накрыла на стол и плотно закрыла за собой дверь. И снова тягостное молчание повисло в воздухе. Фон Берг отодвинул чашку и прошелся по комнате.

– Так дальше продолжаться не может. Вы сердитесь на меня из-за того, что мы с Алексеем безобразно напились? – спросил он, наконец.

– Нет, конечно, нет. Все в жизни бывает. Я не сержусь, правда. Я даже рада, что вы с Алексеем нашли общий язык. Он славный, только слабохарактерный. Надеюсь, со временем повзрослеет…

Однозначно, причина их неловкости была не в этом. Екатерину мучили вопросы, на которые она боялась получить ответы. Что нес Алексей в пьяном бреду? Если бы это была правда… Но нет, это невозможно. Так что не стоит обсуждать подобное, особенно с фон Бергом.

Они снова замолчали.

– Давайте пить чай, – сказала девушка и улыбнулась. – Все со временем будет как надо. Вы завтра придете на аукцион?

– Конечно. И я обещал внести свою лепту в благое дело Ольги Васильевны. Деньги больнице однозначно не помешают. Но приду чуть позже – много дел на заводе, работаем без выходных. Я не могу подвести отца…