Юлия Корнеева - Велька и Ромка против черных карликов

Говоря это, он взял прислоненную к стене дому метлу и вложил ее в руки жене.

– А с ребенком кто посидит? – ядовито поинтересовалась неуступчивая Ядвига.

– Да вот они и посидят, – махнув рукой на Ромку с Велькой, пообещал Леший.

Меньше всего Ромке с Велькой хотелось становиться няньками. Но долг платежом красен. Что ни говори, а Леший вытащил их из болота, и посидеть с его ребенком – это самое малое, из того, что они могли для него сделать.

– Что же, ты предлагаешь оставить с родным дитем каких-то подозрительных личностей, найденных тобой в болоте? – с негодованием уточнила Ядвига, помахивая для пущей убедительности метелкой с торчащими из нее в разные стороны прутьями.

– Да они не болотные, они городские, – принялся уговаривать грозную супругу Леший. – Вот увидишь, засмеши меня енот, они справятся с нашим малышом.

И Леший принялся отчаянно подмигивать ребятам, призывая их прийти ему на помощь. Откликнувшись на эту мимическую мольбу, Ромка с Велькой в два голоса кинулись заверять Ядвигу, что никто лучше них не посидит с ребенком. А Краблик, все более уверенно шагающий по стезе вранья, даже сообщил обеспокоенной мамаше, что является дипломированным педагогом, и ему нет равных в присмотре за малышами.

Видимо, Ядвиге очень хотелось отправиться по магазинам, поскольку она достаточно быстро позволила себя уговорить. Пригрозив в случае чего сварить в кипятке проштрафившихся нянек, она ловко запрыгнула в ступу и, взмахнув метлой, взмыла в небо.

Простившись со своей грозной женой, Леший помог Вельке и Ромке вскарабкаться на высокий порог избушки на курьих ножках. Не желая лишний раз оказываться в руках голодного Лешего, Краблик без посторонней помощи лихо запрыгнул в избушку, где уже находились его друзья. За ним проскользнул обсохший на солнышке Тень.

В избушке была всего одна комната, половину которой занимала большая печь со стоящими на ней котелками и сковородками. На потолке гирляндами, чередуясь с пеленками и распашонками, висели засушенные грибы и пучки на редкость вонючих трав. На полу неопрятной кучей валялись одеяла и набитые соломой подушки. Видимо, Леший и Ядвига почивали прямо на жестких досках и не утруждали себя уборкой постелей. У окна стояла корзина с оборванными ручками, из которой доносилось обманчиво спокойное сопение любимого и единственного чада лесных жителей.

– Вот, проходите, располагайтесь. Можете чайку с баданчиком попить, – отодвигая тарелки с остатками завтрака и ставя на стол кружки сомнительной чистоты, гостеприимно предложил Леший. – Или крылышки летучей мыши поглодать.

– Денег у нас не сильно много, вот и не можем себе позволить приличного домового, чтоб за порядком-то следил, – пояснил Леший, заметив ужас, отразившийся на лице у Вельки при виде такого бедлама. – А с приходящих-то какой спрос, – пожаловался он.

– Да вы не волнуйтесь, идите по своим делам, – успокоил его Ромка. – Только возвращайтесь побыстрее, а то мы сильно торопимся.

– Ничего сложного, просто посидим немного с этим младенцем, и пойдем дальше, – неуверенно сказал Ромка, как только за Лешим захлопнулась дверь.

Но не успели его спутники ничего ответить на эти утешительные слова, как тихое сопение прекратилось, из корзинки послышалась возня, и вся комната наполнилась пронзительным детским криком.

– Что это такое? – по привычке прижав уши к щекам, прошептал Краблик.

Из стоящей на полу плетеной корзинки показалось чумазое, заплаканное лицо маленького абрадарца. Пухлыми ручками он принялся размазывать по щекам слезы и, заходясь в истерике, отчаянно задрыгал ногами.

– Сделайте же что-нибудь, – взмолился Краблик. – Сил нет терпеть этот крик.

– Велька, давай же, иди к нему, – подталкивая сестру в направлении корзинки, произнес Ромка.

– Почему это я? – возмутилась Велька, зажимая уши руками. – Сам иди.

– Ты же девочка, – укоризненно напомнил ей Ромка.

– А ты находишься с ним в одной возрастной группе, значит, вы скорее найдете общий язык, – тут же съязвила Велька. – И вообще, забыл, что ты меня сегодня простудил? Я больная, мне к ребенку нельзя. Апчхи, – неправдоподобно чихнула Велька.

Вопли младенца становились все более громкими и невыносимыми. Его маленькое личико приняло ярко-бордовый оттенок перезревшей вишни, и Ромка подумал, что если Ядвига застанет своего ребенка в таком состоянии, то нянькам точно не миновать кипящего котла.

Окинув взглядом своих соратников, Ромка понял, что на их помощь рассчитывать не приходится. Тень с видом мученика взирал на орущего малыша, скорбно прижав к груди свои тонкие длинные руки. Краблик, прикрыв глаза, забился в угол, и его уши нервически подергивались в такт диким воплям младенца. А Велька, брезгливо скривившись, стояла посреди избушки в позе истукана, всем своим видом демонстрируя полное отсутствие материнских инстинктов.