Дипа Анаппара - Патруль джиннов на Фиолетовой ветке [litres]

– Этот Фаиз, на, – говорит Пари, как только я присоединюсь к ним, – идиот.

Ее челка-минарет выглядит так, словно рухнет в любую секунду.

– Это ты идиотка, – говорит Фаиз.

– Вы видели? – спрашиваю я. – Пьяница Лалу молится Буйволу-Бабе, как будто Баба – правда бог.

– Мама Бахадура говорила, что пойдет в полицию, – говорит Пари.

– Она экдум – чокнутая, – говорит Фаиз.

– Полиция выгонит нас, если мы пожалуемся, – говорю я. – Они всегда угрожают прислать бульдозеры и снести нашу басти.

– Они ничего не смогут сделать. У нас есть продовольственные карточки, – говорит Пари. – А еще мы платим им хафту. Если они нас вышвырнут, то у кого им вымогать деньги?

– Много у кого, – говорю я. – В Индии больше людей, чем в любой другой стране мира. Кроме Китая. – У меня в зубах застряла галета, и я выковыриваю ее языком.

– Фаиз считает, что Бахадур мертв, – говорит Пари.

– Бахадур наш ровесник. Мы не настолько старые, чтобы умирать.

– Я и не говорил, что он умер, – протестует Фаиз, а затем кашляет. Он сплевывает слюну и вытирает рот руками.

– Может, у Бахадура астма разыгралась из-за смога, он упал в канаву и не смог выбраться, – говорит Пари. – Помните, как он задыхался, когда мы были во втором классе?

– Ты расплакалась, – говорю я.

– Я никогда не плачу, – говорит Пари. – Ма плачет, а я – нет.

– Если бы Бахадур упал в канаву, кто-нибудь бы ему помог. Гляньте, сколько тут народу, – говорит Фаиз.

Я смотрю на людей, что идут мимо нас, и пытаюсь понять, похожи ли они на тех, кто поможет. Но их лица наполовину скрыты платками, чтобы помешать смогу проникнуть в уши, нос и рот. Несколько мужчин и женщин лают что-то в мобильные телефоны сквозь самодельные маски. На обочине – продавец чхоле бхатур, и, хотя лицо у него не закрыто шарфом, оно спряталось в облаке дыма из чана с шипящим горячим маслом, в котором он жарит лепешки бхатур. Его клиенты – рабочие по пути на фабрики и стройки, дворники и плотники, механики и охранники в торговых центрах, которые возвращаются домой после ночной смены. Люди черпают чхоле [11]стальными ложками и жуют, платки спущены на подбородки. Их взгляды направлены в тарелки с горячей едой. Даже если бы на них прямо сейчас шел демон, они не заметили бы.

– Слушайте, – говорю я, – почему мы бы нам не поискать Бахадура? Он либо лежит где-нибудь в больнице…

– Его мама ходила по всем больницам рядом с басти, – говорит Пари. – Женщины в туалетном комплексе говорили об этом.

– А если его украли, то мы можем еще и раскрыть дело о похищении, – говорю я. – В «Полицейском Патруле » рассказывают, как найти пропавшего без вести. Сперва вам надо…

– Может, его джинн украл, – говорит Фаиз, касаясь золотистого тавиза на потертой черной нитке вокруг шеи. Этот амулет защищает его от сглаза и злых джиннов.

– Даже дети не верят в джиннов, – говорит Пари.

Фаиз трет лоб и бороздку белого шрама на левом виске, что проходит совсем рядом с глазом и углубляется, как будто что-то тянет его кожу изнутри.

– Пойдемте, – говорю я. Смотреть, как эти двое спорят – самая скучная штука на земле. – Мы опоздаем на собрание.

Фаиз шагает быстро, даже когда мы добираемся до переулков Призрачного Базара, на котором слишком много и людей, и собак, и велорикшей, и авторикшей, и электрорикшей. Пытаясь поспеть за ним, я не могу делать то, что обычно делаю на базаре, например, посчитать окровавленные козьи копыта, которые продаются в магазине Чачи Афсала или стянуть кусочек дыни у продавца фруктового чаата [12].

Никто мне не поверит, но я на сто процентов пакка, потому что на базаре мой нос становится длиннее от его запахов: чая и сырого мяса, и булочек, и кебабов, и роти. Уши мои тоже растут – из-за звуков ложек, скребущих кастрюли, стука ножей мясников о разделочные доски, гудков рикшей и скутеров, и стрельбы, и ругани, гремящей из залов видеоигр, что прячутся за грязными шторами. Но сегодня мой нос и уши остаются обычного размера, потому что Бахадур исчез, мои друзья дуются, а все вокруг расплывается из-за смога.

Прямо перед нами на землю сыплются искры из гнезда электрических проводов, что висят над базаром.

– Это предупреждение, – говорит Фаиз. – Аллах велит нам быть осторожными.

Пари смотрит на меня, ее брови лезут на лоб.

На всякий случай всю дорогу до школы я заглядываю в канавы, если вдруг Бахадур попал в одну из них. Все, что я вижу – это пустые обертки и дырявые пластиковые пакеты, и яичную скорлупу, и мертвых крыс, и мертвых кошек, и куриц, и бараньи кости, высосанные добела голодными ртами. Никаких следов джиннов, никаких следов Бахадура.