Ярослава Кузнецова: Магистерий. Черный Петер

— Гляньте, Мордач пилит сук, на котором сидит!

— Ага, и рухнет вместе с ним на крышу прачечной, и проломит ее к демонам.

— Он что, все сучья собрался спилить? На кой черт, жалко же дерево!

— Господа, давайте вернемся к уроку, прошу вас, — воззвал Лео, но тщетно.

Голос подал Маттео, вплетаясь в общий возбужденный гул:

— Это я Мордачу показал, как меня привидение вывело. Там если со второго этажа по карнизу пройти, можно было на дерево перелезть… во-он по тому суку, который спилили. А потом вот по этому, который Мордач пилит, на крышу перебраться.

— Привидение, да ты гонишь! Ну в глаза брешешь, Толстый!

— Ничего я не гоню. Видел его, как тебя. Маленькая девчонка. Глаза у ней завязаны. Я все рассказал падре — вот господин директор и приказал сук спилить. Чтоб оно больше никого…

— Ти-ши-на! — наконец рявкнул Лео, подкрепляя каждый слог стуком увесистого классного журнала по столешнице.

Сработало. Класс немедленно затих и двадцать пар глаз снова преданно уставились на него.

— Урок еще не закончен, прошу вас сосредоточиться на нашей теме, — сказал он, пытаясь пригасить сердцебиение и звон от собственного крика в ушах. Откуда он вообще взял, что способен преподавать? — Сейчас я расскажу вам о человеке, который выбрал третий путь, и если бы он не погиб так трагически, возможно этой войны бы и не случилось. Его звали Константин Дагда Гиллеан, и он был он одновременно и артефактором, и малефиком, а еще он был главой кафедры Магии в Королевском Университете…

На ужин была тушеная капуста с кусочками солонины. Лео сидел над тарелкой и мучался — капустный дух вызывал спазмы в желудке. Как они это едят?

Но есть хотелось.

— Рыбий жир, миленькая, вреден, в газетах позапрошлого дня писали, — сидевшая справа географичка, перегнувшись через стол, втолковывала юной медсестре, — топят его из сельдяной требухи. Пока вытопят — все полезное убьют. Вместо витаминов там смола техническая, мазут, а мы детей этим пичкаем и сами глотаем…

Учителя и сотрудники школы частенько задерживались на ужине после ухода учеников, и не столько потому, что не всегда успевали к началу — нужно было подготовить к следующему дню и запереть классы — сколько потому, что ужин частенько плавно растягивался в долгие вечерние посиделки с чаепитием. В интернат уходили только дежурные воспитатели.

Почти весь персонал проживал тут же, в школе, на третьем этаже спального корпуса, где каждому сотруднику полагалась комната. Лео такая комната тоже полагалась — в ней еще две недели назад жил учитель истории, но он, заболев, был вынужден покинуть место.

Лео от комнаты отказался, а теперь жалел. Он снял квартирку в городе, однако квартирка оказалась немногим лучше тесной холодной спальни в интернате — тоже тесная и холодная, с плесенью в отсыревших углах и вечно подтекающим окном. А еще Лео видел там в туалете тараканов. В школе с тараканами боролся комендант, а в доме, где Лео снял квартирку — никто не боролся.

Верхние лампы отключили, лишь над большим учительским столом одна светила вполсилы, да за открытой дверью на кухне горел свет — там посудомойка гремела тарелками. Гудели разговоры, звякали стаканы, булькал разливаемый кипяток, который математик принес с кухни в большом алюминиевом чайнике.

Заварку — низкого качества чайный лист с палками и щепками, а также сушеные дольки яблок, сахарин, сухарики и окаменевшие баранки — сотрудники школы приносили к общему столу. Лео выложил несколько страшноватых пончиков в промасленной газете, которые купил еще утром, по дороге в школу. За день они остыли, засохли и скочевряжились. Не стоило их покупать, конечно. Но откуда ж Лео знал, что к вечеру они так мумифицируются?

— Миленький, — шепнула географичка, не прекращая кивать и улыбаться что-то жарко доказывающей медсестре, — послушайте моего совета, не берите никогда это жареное в масле тесто. Ни пончики, ни пирожки. Бог знает на чем их жарят, на машинном масле наверняка, а уж что там за мясо — представить страшно.

— Утром они выглядели довольно аппетитно, — пробормотал Лео, отодвинул тарелку с капустой и кивком поблагодарил математика, налившего в его стакан подкрашенного заваркой кипятка.

А ведь кто-то из них информатор Красного Льва.

Лео глотнул горячей воды, пахнущей пыльным веником. Обвел глазами полутемную столовую.

Интересно, кто? Кто сотрудничает с врагами рода человеческого?

Кто-то из старой, давно распавшейся сети информаторов, вдруг воспользовался не работающими уже каналами, которые Беласко никак не поддерживал. Чудом дошло письмо. Беласко подозревал провокацию, но Лео все равно решил попробовать. Не в том мы положении, чтобы упускать возможности, пусть даже такие эфемерные.