Карен Ли Стрит - Эдгар Аллан По и Лондонский Монстр

– Отвечайте же!

Наконец он открыл глаза – бледно-голубые, подернутые белесой поволокой глаза стервятника. Старик взглянул на меня, а потом сквозь меня.

– Я никто, – сказал он голосом, слабым, как шуршание опавших листьев на ветру. – Совсем никто .

14 февраля 1789 г.

Мое сердце тебе, и шкатулка с секретом, и

Острые сцены, прилежно воспетые.

Ночи занавес поднимается,

Сцена Лондона открывается,

Трепещут девицы, утратив покой,

Разбойник грозит Амура клинком.

Джермин-стрит, 22, Лондон

18 мая 1789 г.

Дорогой мой муж!

Кто бы мог подумать, что возвращение в Лондон после наших скитаний причинит мне столько огорчений? Как непохожа я в этом на леди Тизл [22] Персонаж пьесы Р.Б. Шеридана «Школа злословия», бедная провинциалка, оказавшаяся в высшем свете Лондона благодаря удачному браку. ! Конечно, бристольские гастроли для нас очень важны, но поймите: ни одной жене на свете не доставит радости провести пятую годовщину венчания порознь с мужем! Одиночество и безделье были столь невыносимы, что я приняла ваш вызов и продолжаю нашу личную «Школу злословия» – и весьма успешно! Лишенная возможности нынче же вечером нашептать все восхитительные подробности вам на ушко, берусь за перо.

Вскоре весь Лондон всколыхнет весть о любопытнейшем происшествии на Лестер-стрит. Главную роль исполнила миссис Сара Годфри – возможно, вы помните ее как завзятую театралку, хотя ее понимание Искусства весьма и весьма ограничено. Эта женщина (воздержусь от слова «леди») во всеуслышание отпускала необдуманные замечания о вашей интерпретации роли сэра Бенджамина Бэкбайта [23] Персонаж пьесы Р.Б. Шеридана «Школа злословия», джентльмен болезненно тщеславный и нетерпимый к чужим достоинствам. Согласно сюжету считается великим поэтом и умницей, хотя не опубликовал ни одного произведения, так как, по его словам, «печататься пошло». три дня назад. Ее же собственное представление прошло следующим образом.

Миссис Годфри шла в одиночестве по Бонд-стрит, дерзновенно нарядившись в шелковое платье цвета индиго – подол в белую полоску, лиф в кружевах, так и пенящихся вокруг декольте. Столь помпезный наряд и напыщенный вид привлекли внимание юного пройдохи, болтавшегося без дела неподалеку. Стоило ей подойти поближе, как он распознал ее истинную сущность и решил преподать сей самопровозглашенной законодательнице моды урок этикета. С этим намерением он последовал за миссис Годфри по Бонд-стрит, затем через Лестер-сквер на Пикадилли. То был молодой человек среднего роста и приятной наружности, одетый в черное, с роскошной шляпой-треуголкой на голове. Он то шел позади миссис Годфри, то обгонял ее, то шагал рядом. Она же делала вид, будто не замечает его, но, судя по улыбке, была явно польщена вниманием юноши.

Наконец миссис Годфри достигла места, куда направлялась, и это повергло ее преследователя в восторг. То была мастерская обойщика! Это вполне объясняло происхождение ее туалета: сия достойная дама нарядилась предметом меблировки! Да, ткань ее юбок совершенно не подходила для модного платья, зато прекрасно выглядела бы на причудливой оттоманке или вычурном кресле.

Тут миссис Годфри удостоила своего кавалера полупоклона.

– Благодарю вас, сэр, – жеманно протянула она, ожидая, что юный джентльмен откроет перед ней дверь мастерской.

Этот плут так и сделал, не упустив возможности склониться в глубоком поклоне и объявить:

– Мадам, я в жизни не встречал дивана прекраснее, чем вы!

Не понимая, как расценить этот комплимент, наша героиня поспешила в мастерскую. Но дело на этом не закончилось. Негодяй дождался, когда она покинет обитель тканей, и тенью проследовал за ней на Шарлотт-стрит. Миссис Годфри же явно чувствовала его присутствие и время от времени тревожно озиралась, но шла молча.

Прежде чем она успела скрыться в своей резиденции, негодяй напал.

– Хоп!

Лезвие сверкнуло в воздухе – и кричаще-яркая шелковая обивка растаяла, точно масло под нагретым ножом.

– Вот тебе!

Лезвие сверкнуло вновь и вонзилось в пухлую диванную подушку – то есть прямо в верхнюю часть бедра. Ни один предмет меблировки еще не визжал столь пронзительно! Наш бедный маленький диванчик кувыркнулся наземь, высоко задрав ножки и выставив на всеобщее обозрение несвежее исподнее. Когда же миссис Годфри пришла в чувство, чудовищный молодой человек уже растворился во тьме.