Макс Фрай - Отдай мое сердце

– Леди Тайяра даже о существовании неба над собственной головой ежедневно узнавала от сторонних свидетелей и тут же выбрасывала эту информацию из памяти, как несущественную. Рассеянных гениев вроде нее по одному на поколение, да и то, хвала Магистрам, не на каждое. А вот о презрении к новшествам я тоже сразу подумал. Впрочем, и так ясно, что за этими письмами стоят люди старой закалки. Идею особых привилегий для аристократии и чиновников современной при всем желании не назовешь. Хотя сделать особой привилегией разрешение колдовать даже в годы правления Древней Династии никому в голову не приходило. Для того, чтобы всерьез считать такую возможность реальной, нужно иметь очень… скажем так, своеобразное устройство ума.

– Не то чтобы у меня обширные знакомства в этих кругах; из старой аристократии я, кажется, только Блиммов знаю. Да и то по большей части понаслышке.

– Еще сэра Рогро, – напомнил Джуффин. – Но он, конечно, исключение из всех мыслимых правил. Сам по себе, ни на кого не похож.

– А Блиммы не исключение?

– Скорее нет. Хотя такого гордеца, как Корва, среди нынешних аристократов, пожалуй, не сыщешь. Если хоть кому-то из них старинные традиции действительно близки по духу, то это Корве. Можно подумать, он и правда родился на закате Древней Династии; хоть студентов-историков к нему посылай для изучения тогдашних нравов. Корва будет спускать их с лестницы, а они – торопливо конспектировать на лету.

– Я как раз хотел сказать, что, немного зная Корву, не могу вообразить, что наши аристократы вдруг решили добиваться каких-то привилегий. Мне кажется, в их духе скорее сидеть и ждать, когда остальные сами им все дадут и еще хорошенько попросят: «Возьмите, пожалуйста, сделайте милость». А они еще трижды подумают, брать или не брать.

– Да, Корва такой. Своего не возьмет, пока дюжину раз покорнейше не попросят. Скажу тебе больше, он – единственный избранник Темной Стороны, который наотрез отказался учиться, причем именно потому, что я недостаточно почтительно сформулировал свое предложение. «Спасибо, но я уже не мальчишка, чтобы чему попало у чужих людей учиться», – вот и весь разговор.

– Ничего себе. Я не знал.

– Да никто об этом не знал; по крайней мере, я до сих пор никому не рассказывал. Корве не повезло: мне в ту пору было не до церемоний. Начало Эпохи Кодекса, вся столица – один большой приют безумных на свежем воздухе, и я в этом приюте главный санитар, в такой ситуации не до возни с новыми учениками. Просто не смог пройти мимо выдающегося таланта, предложил ему помощь, а когда он отказался, вздохнул с облегчением: дело хозяйское, может быть, вернемся к разговору когда-нибудь потом. Но после того, как я сманил Корвину дочку на государственную службу, стал его тайным врагом номер один. Ну, теперь-то, пожалуй, номер два – сразу после тебя. Но кому от этого легче. Уж точно не самому Корве. Сочувствую ему всем сердцем, но помочь ничем не могу. Вот уж кто сам себе лютый враг.

– Да не то слово. Отказаться от своего призвания из-за какой-то хрени…

– Это для нас с тобой хрень, а для Корвы – фундамент, на котором построена вся его жизнь. Это я не к тому, конечно, что он правильно поступает, построенное на подобном фундаменте рушить не жалко. Просто хорошо понимаю, почему вышло именно так. И ты, конечно, совершенно прав в том смысле, что Корва никаких привилегий просить не стал бы. Но большинство наших аристократов совсем не дураки потребовать для себя кусок послаще. И поскандалить, если откажут, и взять, что дадут, не поблагодарив.

– Не самая лестная характеристика.

– Обычная. Многие люди таковы, просто далеко не у всех находятся хоть какие-то мало-мальски убедительные основания вести себя подобным образом. А у аристократии они есть.

– Прекрасный портрет заговорщиков у нас вырисовывается, – усмехнулся я. – Непрошибаемые дураки и высокомерные хамы, игнорирующие существование газет. Карикатурные персонажи, хоть пьесу о них пиши.

– Надеюсь, Мир избежит такого несчастья.

– Если снова не посадишь меня в Холоми, где больше нечем заняться, избежит. Но знаешь, о чем я сейчас думаю?

– Будешь смеяться, нет. Просто не решаюсь прочитать твои мысли: а вдруг там уже готов первый акт?

– Да ладно тебе, я не настолько гений, чтобы сочинять в уме. Помнишь, Гэйшери сказал, чтобы испортить его Благословение, достаточно «думать не в ту сторону»? Считать, что магия – зло для человека или люди – зло для магии, как-нибудь так. Звучит совершенно нелепо, но ладно, допустим, кто-то и правда до сих пор так думает. Может быть, даже многие. Например, люди, по чьим семьям особо жестоко проехались Смутные Времена. И, скажем, старики из Ордена Семилистника, среди которых, по словам Шурфа, полно поклонников безумных идей Кофиного покойного батюшки…